Ведь и Иосиф, попавший в эту придворную тюрьму, был из бывших приближенных. Хотя и раб, он, как мы знаем, исполнял высокую должность управляющего хозяйством самого начальника телохранителей фараона.
Виночерпий и хлебодар, тяжко удрученные своим бедственным и, как они были убеждены, безнадежным положением, сначала лишь молчали, не раскрывая ни причин заточения, ни тяжести своей вины. Иосиф, однако, вскоре расположил их к себе и мало-помалу вник в нехитрую механику их преступлений. Обоих обвиняли в казнокрадстве, растратах и взяточничестве. Все же вина одного из них казалась Иосифу сомнительной. Сопоставляя разные детали, сообщенные виночерпием, он в глубине души сочувствовал ему, так как ему виделась в деле виночерпия какая-то несправедливость, что-то вроде оговора, ловкого подлога или другой ловушки. Что касается хлебодара, то Иосиф, при всей доброжелательности и сочувствии, слабо верил его оправданиям, и здесь он больше доверял даже не рассудку, сопоставлявшему сведения и факты, рассказанные виночерпием, а собственному чувству и непосредственным наблюдениям.
«Однажды виночерпию и хлебодару царя Египетского, заключенным в темнице, виделись сны, каждому свой сон, обоим в одну ночь, каждому сон особенного значения.
И пришел к ним Иосиф поутру, увидел их, и вот, они в смущении.
и спросил он царедворцев фараоновых, находивших ся с ним в доме господина его под стражею, говоря: от чего у вас сегодня печальные лица?
Они сказали ему: нам виделись сны; а истолковать их некому. Иосиф сказал им: не от Бога ли истолкования? расскажите мне.
И рассказал главный виночерпий Иосифу сон свой, и сказал ему: мне снилось, вот виноградная лоза предо мною;
На лозе три ветви. Она развилась, показался на ней цвет, выросли и созрели на ней ягоды.
И чаша фараонова в руке у меня. Я взял ягод, выжал их в чашу фараонову, и подал чашу в руку фараону.
И сказал ему Иосиф: вот истолкование его: три ветви - это три дня.
Через три дня фараон вознесет главу твою и возвратит тебя на место твое, и ты подашь чашу фараонову в руку его, по прежнему обыкновению, когда ты был у него виночерпием.
Вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома…
Главный хлебодар увидел, что истолковал он хорошо, и сказал Иосифу: мне также снилось: вот на голове у меня три корзины решетчатых;
В верхней корзине всякая пища фараонова, изделие пекаря, и птицы небесные клевали ее из корзины на голове моей.
И отвечал Иосиф и сказал ему: вот истолкование его:
три корзины - это три дня;
Через три дня фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы небесные будут клевать плоть твою с тебя.
На третий день, день рождения фараонова, сделал он пир для всех слуг своих и вспомнил о главном виночерпии и главном хлебодаре среди слуг своих;
И возвратил главного виночерпия на прежнее место, и он подал чашу в руку фараону;
А главного хлебодара повесил на дереве, как истолковал им Иосиф.
И не вспомнил главный виночерпий об Иосифе, но забыл его» (Быт. 40: 5-14, 16-23).
В этом замечательном и, как видим, очень искусном по своему изложению библейском отрывке все поражает своей психологической правдивостью, художественной значимостью деталей и их постоянной символической перекличкой. Ведь, в самом деле, весь эпизод в темнице, по существу, повторяет историю в доме Потифара, за исключением, разумеется, его жены. И там и здесь Иосиф - узник, раб, но в то же время он возвышен, поставлен, пусть временно, над другими. Судьба как бы постоянно пробует и испытывает его возможности, все время подталкивает его на один и тот же предназначенный ему путь - путь возвышения. И как хороши здесь сны: они тоже зеркально повторяют друг друга и, как в зеркале, имеют оборотное, противоположное друг другу значение. Правдивы, психологически обусловлены и детали сна: хлебодару снится хлебная корзинка, виночерпию виноградные лозы. Просто и убедительно толкование этих снов Иосифом. И, наконец, какая замечательная концовка: «И не вспомнил главный виночерпий об Иосифе…»
Пожалуй, именно легенда об Иосифе, с ее художественным совершенством и психологической разработанностью, больше других ранних библейских сюжетов предваряет будущий социально-психологический роман, а также, конечно, роман авантюрный и, может быть, даже роман исторический.

* * *
Дальше события этого полу фольклорного «романа» древности развиваются стремительно, но закономерно. Фараону тоже приснился сон: будто он стоит у реки и
«…вот вышли из реки семь коров, хороших видом и тучных плотью, и паслись в тростнике; но вот, после них вышли из реки семь коров других, худых видом и тощих плотью, и стали подле тех коров, на берегу реки;
И съели коровы худые видом и тощие плотью семь коров хороших видом и тучных. И проснулся фараон.
И заснул опять, и снилось ему в другой раз: вот, на одном стебле поднялось семь колосьев тучных и хороших;
Но вот, после них выросло семь колосьев тощих и иссушенных восточным ветром;
И пожрали тощие колосья семь колосьев тучных и полных…» (Быт. 41: 2-7).
Сон, рассказывается далее в Библии, настолько смутил и ужаснул своей явной предсказательностью египетского фараона, что он не мог найти себе покоя, успокаиваясь лишь тем, что виденное им ночью только сон, а не страшная действительность.
Кстати, эта милая и наивная подробность, так знакомая всем людям, видевшим страшные сны, обнаруживает в безвестном библейском рассказчике искусного художника - психолога и бытописателя. Наверно, устные рассказчики этой очень популярной истории, все эти пастухи, кочевники, скотоводы и охотники, рыболовы и купцы, привносили кое-что и от себя, от собственного опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137