В дверях стояла Эллен.– Билли учится на ветеринара? Почему он скрывал это от меня?– Он от всех скрывал. Многие видели, что он часто бывает вместе с доктором Сандерсом, но почти никто не придавал этому значения. И никто не знал, как он работает! – В голосе матери слышалась законная гордость за сына. – А как ему было трудно! Он сдавал разом по две сессии, но с большими перерывами, потому что денег не было, особенно когда дед заболел. Билли учится уже пятый год, а большинство проходит его программу за два-три года…– Большинство вообще бросает учебу, – пробормотала Силоу.Выходило, что она не знает собственного мужа. Простой парень на глазах превращался в загадочную личность, которую необходимо разгадать, если она хочет жить с ним рядом.– Мой сын не бросает, если твердо решил, – сказала Эллен. – И тебя он никогда не бросит.– Вчера мы поссорились. В «Кантри Пэлис»…– Да, это было у него на лице написано. Он чуть пол не стер, расхаживая из угла в угол. Все тебя ждал. Но, я считаю сам виноват. Незачем было по разным притонам шляться.– Я его очень обидела. И, наверное, напрасно.– Ничего страшного, – сухо сказала Эллен. – Думаешь, он не вернется? Явится! Еще как явится. Как миленький! Хотя бы для того, чтобы снять с тебя… стружку. Он не из тех, кто прощает обиды или прячется от обидчиков. Да и у тебя, похоже, крутой нрав прорезался, а?– Поневоле.– Ты смотри, как он на тебя повлиял, а? По-моему, в лучшую сторону, – засмеялась Эллен. – И вообще, посмотри на дело с другой стороны: люди не верили, что у вас любовь, так? А теперь все видели: вы ссорились на глазах у публики. Значит, ясно: любовь.– Или, наоборот, ненависть, – Силоу услышала свой голос как бы со стороны. На секунду повисла пауза.– Не говори ерунды! Он вернется!Весь следующий день она провела одна, полная невеселых мыслей, избегая домашних, думая то об отце, то о муже.И третий день она продолжала скучать в одиночестве, пока не приехала Лора.У нее было утомленное и слегка испуганное лицо.– С Сэмом что-то происходит, Силоу. Он не пустил меня к себе. Я хотела вчера зайти к нему, чтобы справиться о его здоровье, потому что он не поехал как обычно в гольф-клуб. Смотрю – дверь не заперта, кругом страшный беспорядок: лампы разбиты, портреты сорваны… А он заперся у себя в кабинете и велел мне… убираться к черту! – У Лоры задрожали губы. – За двадцать пять лет он ни при каких обстоятельствах не позволял себе такого тона. Силоу, что ты ему такого сказала? Что могло так подействовать на него?– Это… Я должна была это сказать. Я ему звонила вчера.Но он не поднял трубку.– Он не пошел вчера в банк. Сегодня дом закрыт, но я знаю, что он внутри. Перед рассветом он так шумел! Если ты к нам не присоединишься, Силоу, мы с Томми будем взламывать дверь без тебя.– Я еду с тобой!Нельзя было оставлять его одного. Надо было остаться. Билли мог потерпеть, а вот Сэм, похоже, не выдержит.– Я не знаю, когда вернусь. Отец болен, я нужна ему, – сказала она Эллен и Вилли Уокерам.Двери все равно пришлось ломать. Сэм закрыл их на все замки и запоры.Он полулежал в своей спальне, на кровати, в одежде, в которой Силоу видела его в последний раз, только теперь помятой и испачканной. Лохматый, небритый; глаза воспаленные, в красных прожилках.Он впервые предстал перед ней в таком виде. Она даже испугалась и остановилась у дверей, слыша за спиной тяжелое дыхание Лоры и Томми.– Катитесь отсюда! Быстро! – хрипло закричал он. – Все! И ты… – Он стал тыкать пальцем. – И ты… и… – он указал на Силоу, – и ты…– Папа!– Был!– Был и есть. Я иногда называла тебя «Сэм», но это только сгоряча. Я вызывающе одевалась, слишком быстро водила машину, но дети всегда бунтуют против своих родителей, разве не так? А я – твоя дочь.– Была!– Нет, папа! Была и есть! Я похожа на тебя, разве ты не видишь? Я такая же упрямая и так же готова идти до конца в своих симпатиях и антипатиях. И ты должен чувствовать это, потому что ты – самый близкий мне человек и знаешь меня лучше всех. Ведь ты – мой отец!Сэм, пошатываясь, встал.Лора хотела прийти к нему на помощь, но он резко воспротивился.– Не трогай меня. Не трогай, я сказал!Лора отступила, не понимая, чем она заслужила такое отношение.– Лора, разреши мне, пожалуйста, поговорить с ним. Наедине.– Да? – с сомнением посмотрел на Силоу Томми. – Сэм в плохой форме. Как бы…– Нам надо поговорить. Ну, пожалуйста…– Хм… Ладно, пойдем, – сказала Лора, обращаясь к Томми. – Пусть они поговорят.И они остались вдвоем: убитый горем старик и заплаканная молодая женщина.– Папа, зачем ты обижаешь Лору? Она тебя любит. Мы все тебя любим.– Вы предали меня! – стукнул он себя ладонью в грудь. – Все знали! Знали и молчали! И Кэролайн знала… и… и он! – У Сэма перекосилось лицо.– При чем здесь они, папа? – Силоу не отрываясь, смотрела Сэму прямо в глаза, как будто старалась загипнотизировать его. – Я, как про это узнала, долго думала. Мне было очень плохо. Потом я возненавидела их. И всех остальных людей. Я пожалела, что родилась на свет. Но потом злость на тебя прошла. Я поняла, что быть отцом – это не значит иметь отношение к рождению ребенка. Это, значит, любить его, заботиться о нем, воспитывать его… – она засмеялась сквозь слезы, – все то, что дал мне именно ты.Он сжал голову обеими руками и дико взглянул на нее.– Чего ты хочешь от меня? Чтобы я радовался, что ты признаешь меня отцом? А я не могу радоваться! Не могу, понимаешь?– Возьми себя в руки, папа! – сказала Силоу и встряхнула его за плечи.У него задрожали губы; он не вырывался. Слезы скапливались у него в уголках глаз и скатывались по щекам, застревая в трехдневной щетине.– Я тебе не «папа»…– А кто же тогда мне папа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83