Трактором перетаскать сено для скота куда сподручнее и быстрее. Но грохот мотора и ядовитые выхлопы ни в какое сравнение не идут с мелодичным позвякиванием упряжи, теплым и здоровым духом коней, когда их утром выводят из конюшни на свежий морозец.
– Тпррру, – Беннон остановил лошадей перед амбаром, спрыгнул и отцепил фуру.
Через пятнадцать минут лошади были в стойле и, хрупая, ели овес, сбруя повешена на свое место, и Беннон шел к дому.
Поднявшись на крыльцо, он увидел пару лыж с палками, прислоненных к стене, а войдя в дом и услышав знакомый смех Кит, направился прямо в кухню.
Она стояла, прислонившись к буфету, черная с фиолетовой отделкой лыжная куртка расстегнута. Обеими руками Кит держала кружку с горячим кофе, щеки ее рдели. Один ее вид в доме согрел Беннона после долгой работы на морозе.
– Доброе утро, – вскинула она на него поверх кружки сияющие радостью глаза. – Кофе все еще горячий, если хочешь.
– Да, Беннон, угощайся, – поддержал с готовностью Старый Том. Его лицо светилось удовольствием.
– Пожалуй, не откажусь. – Беннон стянул грубые рабочие рукавицы, подошел к буфету и налил себе кофе. – Увидел на крыльце лыжи и подумал: кто же это пожаловал к нам?
– Чудесный день и первый снег нового зимнего сезона, легкий и глубокий. Я решила совершить прогулку к озеру. – Кит подула на кофе и отпила его, все еще не сводя с Беннона взгляда. – Старый Том сказал, что ты давненько не становился на лыжи. Хочешь составить мне компанию?
Явно соблазняясь этим предложением, Беннон, однако, заколебался.
– Мне тут вчера звонили, когда я был в суде, надо бы ответить на звонки, и к тому же...
– Послушай только его! – не выдержал Старый Том. – Он хочет, чтобы его упрашивали да уламывали. Если бы он не управился в суде вчера, он бы торчал сегодня там весь день и ни на какие звонки все равно не ответил бы. Просто делает вид, что они такие уж важные!
– Может, он просто ищет предлог, чтобы отказаться, потому что потерял форму и не уверен, что сможет дойти на лыжах до озера? – предположила Кит, обращаясь к Старому Тому.
Поняв, что ему бросают вызов, Беннон прислонился к буфету и лениво, с расстановкой сказал:
– Не бойся, дойду.
– Докажи. – Кит снова отпила кофе.
– Твоя взяла.
Двадцать минут спустя Старый Том из окна гостиной провожал взглядом обоих, смеющихся, веселых, перекидывающихся взглядами, как самые счастливые люди, как муж и жена.
– Я боялся, что моим старым усталым глазам не доведется больше этого увидеть, – пробормотал он, качая головой, и отошел от окна.
Выйдя из рощицы, Кит по инерции все еще скользила, пока не взлетела на вершину холма. Лишь здесь она остановилась, воткнула палки в снег и перевела дух. Беннон, затормозив, остановился рядом. Посмотрев на него, она, однако, ничего не сказала, боясь вспугнуть величавую тишину.
Кит сняла темные очки и окинула взглядом панораму гор, высоких, гордых, в белом уборе снегов. Внизу, в небольшой, круглой, как чаша, впадине, среди пушистых, легких, будто взбитый крем, снежных равнин, сверкало голубизной похожее на драгоценный камень озеро. Они с Бенноном были одни среди этого тихого белого великолепия.
Кит забыла о времени. Ведь солнце всегда вот так светило и будет светить над этим краем, а ее собственная жизнь – это всего лишь один короткий удар пульса в вечном ритме жизни Вселенной. Что такое человеческая жизнь, если не краткий миг счастья? Слава преходяща. Лишь одно вечно под этим солнцем – любовь мужчины и женщины.
– Невероятно, правда? – промолвил Беннон. Он стоял, опершись на палки, в облачке пара от своего дыхания.
– Захватывает дух, – прошептала Кит, чувствуя, как у нее сжимается горло.
– Ты готова?
– А ты? – Но она схватила его за локоть прежде, чем он начал спуск. – Посмотри! Кажется, дымок над той старой хижиной у озера. – Она палкой указала вниз на еле заметный серый дымок, вьющийся из дымохода одинокой хижины.
– Да, верно, – нахмурился Беннон.
– Ты разрешил кому-нибудь пользоваться хижиной?
– Нет. Поехали, надо проверить.
Оттолкнувшись палками, он начал спуск. Кит последовала за ним.
Подъезжая к хижине, Беннон указал Кит на следы лыж на снегу.
– Возможно, кто-то из лыжников, делая большой переход, решил передохнуть.
– Вполне возможно.
И логично, подумала Кит. Подъехав, Беннон громко крикнул, но ответа из хижины не последовало.
– Подожди, – сказал он Кит, снимая лыжи. – Прежде я сам проверю.
– Нет, я с тобой.
Кит, поставив свои лыжи рядом с его, вошла вслед за Бенноном.
В старой железной печурке горел огонь, на потемневшем от времени деревянном столе, покрытом красным шерстяным платком, стояли термос и две чашки. Мягкий шерстяной в красно-бордовых тонах плед покрывал широкий лежак у стены.
– Странно, – пробормотал Беннон. – Никаких рюкзаков, ничего похожего на... – Тут он повернулся, посмотрел на Кит, и его глаза, полные догадки, хитро сузились. – Ты случайно не знаешь, что все это значит?
– Возможно, проказники эльфы... – неопределенно промолвила Кит и подошла к столу. – Интересно, что в нем? – сказала она, отвинчивая крышку термоса. – Похоже, пунш. Как ты думаешь, эльфы не рассердятся, если мы попробуем? Просто чтобы согреться, а?
– Я думаю, что эльфам плевать, если мы это сделаем. – Улыбка Беннона была медленной и многозначительной, когда он приблизился к Кит. – Тем более что ты у них за начальницу.
– Как ты догадался? – деланно строго спросила она.
– По термосу. На нем инициалы твоего отца.
Беннон обнял Кит и притянул к себе.
– Ты чертовски догадлив, Беннон, – заявила Кит.
– Отнюдь нет. – Он взял ее лицо в свои ладони. В глазах его были нежность и желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124