Во время этих бесед Сокол очень ясно почувствовал, с каким презрением родные его матери относились к белым.
Заветные две недели, как всегда, пролетели, словно один день. Наступило утро отъезда. Спустившись верхом в долину, Сокол пересел в свой пикап, который он оставил возле хогана одного из своих двоюродных братьев, и под жарким августовским солнцем отправился в другой мир – мир белых. Зной преследовал его весь день пути. Прохладнее стало лишь поздним вечером, когда Сокол подъехал к двору ранчо. Здесь царило непривычное оживление, и Сокол с запозданием вспомнил, что сегодня должен вернуться Чэд. Очевидно, импровизированная вечеринка в честь сына и наследника Фолкнера – в самом разгаре.
Соколу были совершенно чужды злоба или зависть. Он перенял у Людей способность принимать ситуацию, которую нельзя изменить, такой, какая она есть. При подобном отношении жизнь становится намного проще.
Остановив машину перед домом Ролинза, Сокол некоторое время прислушивался к звукам, доносившимся через двор из главного здания, – музыке, смеху, английской речи… Сокол выпрыгнул из кабины и вошел в дом, чтобы принять душ и переодеться.
Полчаса спустя он был уже в самой гуще веселящихся. Пробравшись вдоль стены к бару, Сокол взял банку холодного пива и скромно стал в стороне, наблюдая за присутствующими. Отыскал взглядом почетного гостя празднества – Чэда, стоявшего у буфета с Кэтрин, и тут заметил, что к нему подходит отец.
– Вижу, ты вернулся, Сокол, – приветствовал сына Фолкнер, несколько смягчив улыбкой серьезность тона.
– Да, – кивнул Сокол и отхлебнул пива. – Кривая Нога шлет приветы.
Он бессознательно подчеркнул, где именно он провел последние две недели.
– Ну и как он? – в вопросе слышался подлинный интерес.
– Отлично.
Сокол, разговаривая с отцом, не сводил взгляда со своего сводного брата. Сокол отметил про себя, что Чэд заметно возмужал и его красота стала более утонченной. В этот миг Чэд поднял голову и на долю секунды встретился взглядом с Соколом, затем посмотрел на стоящего рядом с ним отца и вновь на Сокола. Прищурившись, он принялся рассматривать брата, но тут его кто-то отвлек. Сокол перестал наблюдать за Чэдом и перевел свой взгляд на толпу.
«Кажется, Чэд рад вернуться домой», – подумал он.
– Этот прием устроен в честь приезда Чэда, – говорил между тем отец. – Сегодня вечером я сказал Чэду, что поручаю ему управление моей недвижимостью в Фениксе.
Новость не стала для Сокола неожиданостью. Отец долгие годы готовил Чэда к тому, чтобы тот со временем смог принять участие в семейном деле.
– Для этого его и готовили, – заметил Сокол, чтобы что-нибудь сказать, ибо это и так само собой разумелось.
– В следующем году ты получишь степень по управлению в бизнесе и политическим наукам. В настоящее время этого вполне достаточно, чтобы выдвинуться на работу с национальными меньшинствами в правительстве. Для меня не составит никаких затруднений протолкнуть тебя на какой-нибудь высокий пост в нашем штате.
Сокол перевел взгляд на отца и увидел, как он с самодовольным видом излагает этот давно задуманный им план. Сокол сразу же понял двойную цель, которую предследует сей замысел: отец покупает ему респектабельность и положение в обществе, тем самым как бы расплачиваясь с сыном за незаконнорожденность и смешанное происхождение; и в то же самое время не просто заводит выгодные связи, но и получает своего человека в правительственных кругах. Сокол признавал, что план этот – в своем роде гениален. Впрочем, он давно заметил удивительную способность отца извлекать огромную пользу для себя из всего, за что бы он ни брался. Ловко придумано: одним ударом – двух зайцев! И вину перед сыном загладить и упрочить свое влияние в обществе…
– Ты все отлично продумал, – заметил Сокол и вдруг уловил аромат диких цветов, который всегда сопутствовал появлению Кэтрин. Она прервала отца на полуслове.
– Да, я… – говорил тот.
– Это все-таки прием, Фолкнер, – еще издали раздался звучный, глубокий, полный оттенков женский голос. Сокол полуобернулся: Кэтрин подходила, держа за руку сына. – Тебе не следует держаться в стороне и устраивать тайные совещания.
Сокол криво усмехнулся, забавляясь ситуацией. Кэтрин дозволяла ему существовать где-то рядом с семьей, но ревниво охраняла границы и восставала против любых попыток нарушить их. Она неизменно видела в Соколе угрозу для своего сына. И эта подозрительность передавалась Чэду.
– Здравствуй, Чэд. Фолкнер только что рассказал мне новость. Поздравляю, – он протянул руку, обмениваясь со сводным братом рукопожатием, сознавая, что Чэд расценивает его замечание как выражение зависти или обиды.
– Спасибо, – и Чэд тут же повернулся к отцу, как бы выключая Сокола из беседы.
Допивая пиво, Сокол искоса смотрел на Кэтрин Фолкнер. Какой странный тип красоты, – думал он, – холодная и лишенная признаков возраста. Он не мог понять, почему она так притягивает его. Возможно, потеряв мать, он невольно видит в Кэтрин ее преемницу. Или все дело в том, что от своих предков навахо, у которых родство передается по материнской линии, он унаследовал врожденное чувство верности и преданности «матриарху» семьи. Но как бы там ни было, тяготение к Кэтрин было подлинным и искренним.
Он постоял еще немного, а потом направился к одному из столов, расставленных в патио. За спиной он услышал шуршание нижних юбок – Сокол обернулся и увидел рядом с собой Кэрол. Скромное белое платье мало сочеталось с соблазнительным выражением ее зеленых глаз. Две недели воздержания обострили и без того сильное желание Сокола, а вид Кэрол возбудил вожделение еще сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108