Над темными полями, достигнув чащобы, полетел многоголосый крик, полный боли и отчаянья. Туман стал таять, тени сгинули. Над прудом, чирикая от страха, взмыли стаи воробьев. Шилов, повинуясь интуиции, поднял ствол вверх и стрелял по птицам. Много пернатых погибло в тот час. Летели они к сырой земле размолоченные в кровавый фарш или сожженные в пепел. Некоторые, впрочем, успели убраться. Естественно, Шилов, как разумный человек, не стал их догонять. Он продолжал убираться в доме. Отвлекаться было некогда.
Настала пора найти тетку Еленку и фиолетовые кристаллы.
И сказал ему фиолетовый кристалл, свисавший с неровно побеленного потолка в доме тетки Еленки, в гостиной ее:
– Встань или иди.
Но вставать Шилову не пришлось, потому что он и так стоял. Поэтому он просто пошел, ноздрями жадно втягивая в себя наркотический газ, который выпускал из себя кристалл. В голове у него образовалась приятная пустота, и, найдя подходящую позицию для стрельбы и выстрелив в кристалл два или три раза, он сильно удивился, почему из ран в мягком теле камня льется не красная, а сиреневая кровь.
– Не прелюбодействуй или не убий, – сказал кристалл и, выпустив последнюю струю газа, проблевался красной жижей на ковер, и сдох. Основание его, которое лепилось к потолку, вдруг потекло, подобно белой слизи или, скорее, как простокваша; кристалл задрожал и, с хлюпом оторвавшись от потолка, рухнул на пол. Размазался по ковру как огромная фиолетовая сопля с молочно-белой нашлепкой посередине.
Шилов стоял, прислонившись к стене, и чего-то ждал. Наркотическое безумие то покидало его, то вновь уводило за собой, красный пар, казалось, пропитывал каждую клеточку. Он уже не понимал, почудилось ему, что кристалл разговаривает, или нет. Он не мог понять, почему все видится в темном цвете, почему разрушенный кристалл кажется лужей блевотины, почему стены плывут и, кажется, воняют фекалиями, словно недавно взорванный туалет. Наверное, это действие газа, сказал себе Шилов, пробираясь в спальню тетки Еленки. Дурак я, не захватил противогаз. Впрочем, на месте извержения оружия его, кажется, и не было. Что там говорил о таких извержениях Дух, кстати? Шахтеры-гномы добывают металл, делают оружие, излишки уходят в землю, а потом землю нарывает, появляются прыщи, наливаются оружием, словно гноем и взрываются…
В спальне воняло старческим потом. Под двухэтажной кроватью валялась покрытая желтым налетом «утка». Обои на стенах были изрядно подраны, с потолка свисала паутина, цветы в горшках на подоконнике почти завяли. В самом темном углу, приклеившись к большому деревянному сундуку, вещал очередной фиолетовый кристалл.
И сказал кристалл, выпустив в Шилова струю красного пара:
– Смотри или ослепни. Кока-кола или пепси. Ноль или единица.
И прошло миллион лет или, быть может, чуть меньше, прежде чем Шилов догадался вынуть из-за пазухи пистолет, и прошло еще сто тысяч лет, прежде чем он надавил на курок. И сменились поколения, пока пуля летела навстречу кристаллу, а кристалл говорил:
– Свет или тень. Девочка или мальчик. Углерод или кремний.
Пуля разорвала цепь бинарных построений сумасшедшего кристалла, разросшегося до невозможности, и кристалл принялся умирать, извергая на пол пропитанную нулями и единицами сиреневую кровь. Зрелище было отвратительное. Шилова чуть не стошнило. Он поспешно покинул комнату, осознав, что прошло не миллион лет, а всего несколько секунд, максимум – минута.
Что-то странное было в речах кристаллов, которые непостижимым образом успели вырасти до размеров человека, нечто удивительное, но в то же время смутно знакомое, будто они были частью чего-то целого… бинарная логика, ноль и единица… Шилов не успел додумать мысль до конца, потому что ему навстречу двигались еще два кристалла. Он уже не слушал, что они говорят, и не пытался разгадать, как им удается двигаться. Он стрелял.
– Кеннеди и Никсон, – сказал первый кристалл и умер, взорвавшись, словно контейнер с ядовитыми отходами.
– Брокгауз или Эфрон, – сказал второй кристалл и скончался, разбрызгивая во все стороны сиреневый гной.
Шилов не выдерживал. Вонь душила его, глаза слезились. Оскальзываясь на полу, устланном слизью, он выбежал на улицу, уперся руками в колени, чтобы отдышаться. На свежем воздухе ему быстро полегчало. Ночь спасала, прятала в себе. Кажется, действие красного газа было очень кратковременным.
Он обернулся, вглядываясь в черный провал двери. Эти кристаллы не так уж и опасны. Но что они сделали с теткой Еленкой? Он должен выяснить, обязан уничтожить оставшиеся кристаллы.
Шилов долго не мог заставить себя вернуться в дом. Легче, пожалуй, добровольно спуститься в выгребную яму – там и то меньше воняет. Но Шилов все-таки решился. Вдохнул глубоко и нырнул в дверь.
Тетка Еленка нашлась на чердаке, заваленном старыми вещами, заботливо укрытыми простынями, когда-то белоснежными, а теперь желтыми, дряблыми.
Тетка Еленка сидела у слухового окошка на коленях и пустым взглядом массировала пространство. Рядом с ней словно пажи стояли два кристалла. Еще один, третий, подобно летучей мыши свешивался с потолка. Шилов, еще не отошедший после битвы с очередным кристаллом, воспринял эту картину со значительной долей юмора. Ему на миг показалось, что если б он был художником, то смог бы из этой сцены выжать что-то по-настоящему новое, изящное; быть может, написал бы шедевр. Нечто в черно-белых тонах, мел и графит, «Старуха и кристаллы».
– Да или нет, – сказал первый кристалл.
– Не восемь, – сказал второй кристалл, и Шилов посмотрел на него с любопытством; фраза отличалась от других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120