Прятал глаза, старательно разглядывал плинтуса.
– Чего, Афоня?
Домовой вздохнул и сказал:
– Заглянул я в сортир, нету там ничего.
– Думаешь, мне показалось? – Шилов усмехнулся и достал из кармана стальной диск, протянул его Афоне на раскрытой ладони. – А это ты видишь?
– Вижу, – сказал Афоня глухо. – Эти диски на Воронежском заводе Искривленного Вакуума делают. Брака много, они их в огромадные кучи складывают во дворе завода, рабочие их таскают, детям отдают играться. Они еще пищат противно раз в сутки, штуки эти. Мне Опанас, Михалыча домовой, их показывал. Он диски коллекционирует зачем-то, хотя зачем – неясно, они ведь одинаковые все.
– Ага, – пробормотал Шилов, с удивлением разглядывая отход производства. Спросил шепотом, возвращая диск в карман: – Афонь, а тебе не кажется, что я схожу с ума?
– Кажется, Костя.
– И что мне делать прикажешь?
– На работу возвратиться, с друзьями пообщаться, с коллегами. С тобой, Костя, что-то происходить уже давненько начало, с полгодика как. Надо вернуться, надо. А ты шалаву свою все ждешь.
– А кристаллы у тетки Еленки? – Шилов, кажется, не слушал домового. – Они мне тоже показались? Или их тоже на заводе делают, отходы производства, мать их?
– Не ругайся, не человеческое дело это – ругаться. – Афоня нахмурился.
– Я должен проверить, – сказал Шилов решительно и, перешагнув домового, пошел к выходу.
– Тетка Еленка! Те-е-етка Еле-енка-а!
Он кричал и колотил в калитку уже минут пятнадцать, но тетка Еленка как в воду канула. Длинные тени заполонили ее двор, рельефно очерчивая сваленные тут и там тележки, мешки с подмокшим цементом и инструменты, сумраком пропитывая желтую плитку, которой была выложена тропинка к дому. Шилов вглядывался в сумрак, иногда оборачивался, заслышав шорох, но никого не было видно. Сонно колыхались заросли крапивы за обочиной, трепыхалась придавленная камнем водочная этикетка на дороге; вдалеке тарахтел трактор. Над соседним, расположенным в полукилометре, домом вился хилый дымок. Черными звездами мерцали в небе птицы. Все говорило о том, что мир в полном порядке, что тетка Еленка сейчас выйдет из-за угла или из дома, потому что всегда так было, и не должно ничего поменяться. Но тетка Еленка не выходила. Шилов, решившись, стал на цыпочки, сунул руку за калитку, нащупал щеколду и откинул ее. Калитка распахнулась. Шилов вошел во двор, аккуратно прикрыл калитку.
Внимательно оглядевшись, он снова позвал: «Те-ету-ушка Еле-е-енка-а!», – но уже без веры, что старушка выйдет на зов. Пошел к дому, стуча каблуками по плитке, но вдруг передумал и свернул за угол. За углом было светлее. Неуверенно мычала корова Машка в коровнике. На заборе сидели воробьи, и Шилов вздрогнул, вспомнив свое видение. Едва не переходя на бег, он вышел на задний двор, подошел к бочке, схватился руками за ее края. Вода в бочке была мутная, со дна поднялась грязь, мешая разглядеть кристаллы. Похоже, кто-то нарочно взбаламутил воду. Шилов терпеливо ждал, когда ил осядет; иногда нервно оглядывался. Однажды ему почудилось, что в темном окне мелькнула тень, и Шилов пожалел, что не захватил с собой оружие, но тут же успокоил себя: показалось.
Грязь оседала, проступали очертания мха. Шилов понял, что головастики куда-то исчезли, все до единого. Кристаллы – тоже. Быть может, они удачно прятались в наростах зелено-бурого мха? Шилов поднял с земли сухую ветку, потыкал в бурые заросли, но кристаллы не желали находиться. Так что же, все-таки почудилось?
– Эй…
Шилов подскочил на месте от неожиданности, скосил взгляд и тут же успокоился. Облокотившись о забор с той стороны, стоял Михалыч, крепкий, хотя и седой уже мужичок, лицо которого так и светилось лукавинкой. Он улыбался и понимающе кивал, будто знал, чем там Шилов на самом деле занимается.
– Здорово, Шилов!
– Привет и тебе, Михалыч.
– Че это ты там делаешь? Ты смотри, никак рыбу удишь?
Шилов неопределенно мотнул головой.
– А я, не поверишь, только что с Мухинской Балки, – задумчиво жуя губу, сказал Михалыч. – Знаешь, чего молодежь учудила? Рыбу пацанва ловит.
– Пацанва?
– Ну смотри: Григорыча внук, Самойлихи сынок, еще один пацаненок, из Глуховки, кажется, не помню его имя, светленький такой. В общем, в пруду они рыбку ловят, посреди дня, да еще и без наживки. Я мимо проезжал – ты смотри! – кричу: «Чего это вы там делаете?» Они: «Рыбу ловим, Михалыч!» Ну я со старушки своей слез, ты смотри, подхожу к ним, значит, чтоб отчитать – кто так рыбу ловит? Ты смотри! – полное ведро рыбы, да еще какой-то необычной, ни разу такой не видел. Чешуя крупная, золотистая, плавники как серебряные, глаза словно изумруды, вот те крест, не вру. Я на эту рыбу, ты смотри, значит, вылупился и спрашиваю: «Как же вам такое чудо в этом грязном пруду поймать удается, ребята?» Да, забыл сказать, рыбеха-то не одна, штук семь или восемь они поймать успели. Они мне в ответ: «А вы, Михалыч, посмотрите, на что мы ее ловим».
Михалыч замолчал, многозначительно поглядывая на Шилова.
– И на что?
– На магниты! Нет, ты смотри, Шилов, ты можешь себе такое представить? На магниты рыбу ловят! Я не поверил, но проверил: елы-палы, липнет! Ты смотри, что ж это за рыба такая? Они мне: «Да вот, недели две назад появилась, только на магнит и ловится. Жарили, уху варили. А чешую аккуратно ножичком, ты смотри, снимали, чтоб потом на металлолом сдать…» Сообразил я, что дело нечисто, что инопланетная какая-то зараза, видать, к нам просочилась, а ты ведь у нас, Шилов, как раз специалист по такой заразе! Да и к тетке Еленке надо было заглянуть по кое-каким делам; тут и ты обнаружился. Что скажешь?
– Я уволился, – угрюмо ответил Шилов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120