– Но куда он ведет? Не сюда ли?
Следующий мой жест заставил Дэвиса недовольно поморщиться, ибо в указанном направлении он не увидел ничего, кроме щебня и песка.
– Что мы, собственно говоря, ищем? – мрачно поинтересовался мой спутник.
– Если бы только знать... – туманно отозвался я, наклонившись и зачерпнув пригоршню пыли.
– О чем вы толкуете, Картер? Это что, то самое место, где некогда стояло святилище Амона?
– Самое священное место в Египте, мистер Дэвис. Подлинная святая святых. Однако вы можете видеть... – Я разжал ладонь, и пыль развеялась по ветру, не оставив следа. – Ничего не сохранилось. До нас не дошло ни единого намека на то, каковы могли быть тайны Амона.
Некоторое время американец молча буравил меня взглядом, после чего, несколько раз глубоко затянувшись, бросил окурок на землю и тщательно втоптал его в землю каблуком.
– Ну вот что, Картер... – Дэвис прищурился, пристально глядя мне в глаза. – Давайте-ка выкладывайте все начистоту. К чему именно вы клоните?
– Мистер Дэвис, – медленно проговорил я, – вы ведь юрист. Разве судебное право не требует от обвинения предоставления столь же веских доказательств, как и от защиты?
Дэвис полез в карман за новой сигаретой.
– Продолжайте, – буркнул он, чиркнув спичкой.
– Вы спрашивали меня о том, какова была тайна, оберегаемая жрецами, – заговорил я снова, после того как огонек вспыхнул и погас. – Мы, конечно, знаем, что перед величием Амона трепетали даже фараоны, а ведь их самих провозглашали богами. Все фараоны... – Я сделал паузу. – Все. Кроме одного.
Дэвис выдохнул струю дыма.
– Полагаю, вы имеете в виду царя Эхнатона?
– Совершенно верно. – Я кивнул. – Стало быть, вы о нем знаете. Тогда вам, наверное, известно и то, что после смерти этого царя мстительные жрецы Амона постарались стереть память не только о его религии, но и о нем самом – и даже о его династии. Имя Эхнатона вместе с именами его родственников вычеркнули из всех официальных хроник и предали забвению. Но столь печальный посмертный удел этой семьи мог парадоксальным образом способствовать сохранности хотя бы некоторых из их усыпальниц.
Дэвис изогнул бровь.
– И что, вы располагаете доказательствами?
– Скажу так: я ищу подтверждения своей гипотезы и оцениваю их надежность.
– Хорошо. Но если допустить, что такие гробницы действительно остались нетронутыми и вам удастся найти хотя бы одну из них, то что именно вы рассчитываете в ней обнаружить?
Прежде чем ответить, я глубоко вздохнул. Неожиданно послышался слабый, но отчетливый вой шакала – порывы ветра далеко разносили над песками скорбные звуки.
– Что можно обнаружить в гробнице? – негромко переспросил я. – Многое. В том числе, возможно, и ключи к разгадке древних тайн – истоки могущества, перед которым преклонялись жрецы Амона и против которого восстал Эхнатон. Давно погребенные свидетельства, способные объяснить...
Я осекся, ибо шакал завыл снова, и на сей раз в его голосе чудилось нечто замогильное. Во рту у меня вдруг пересохло, и язык точно прилип к небу. Воздух вокруг задрожал, камни и паль замерцали, словно впитав в себя звездный свет, ворота позади нас заколыхались, как будто вдруг утратили плотность. Накатившая тошнота заставила меня пошатнуться и опереться о поваленную колонну. Ничего подобного этому странному, иррациональному ужасу мне не приходилось испытывать уже давно – с того дня, когда я стоял в гробнице Эхнатона перед ликом его царицы. Но странно – стоило мне вспомнить об этом, как ужас начал отступать, а шакалий вой смолк, сменившись мягким, обычным для египетской ночи шелестом пальмовых листьев и колышущихся трав.
Я обернулся к Дэвису.
– Если быть честным, я не знаю, что мы обнаружим. Да и какой смысл гадать об этом сейчас? Тайна должна оставаться тайной, пока она не раскрыта.
На сей раз американец промолчал. Он был бледен и на мое предложение закончить прогулку поспешил ответить согласием.
Обратный путь через Нил мы проделали в молчании. Судя по задумчивому и тревожному выражению лица моего спутника, он тоже пережил не совсем обычные ощущения. Лишь на другом берегу к нему вернулась обычная живость. Пока мы продвигались по полям в сторону Фиванских холмов, он с интересом расспрашивал меня о загадках, связанных с правлением Эхнатона. Я, со своей стороны, прилагал все старания к тому, чтобы не охладить, но, напротив, подогреть его энтузиазм, а потому методично перечислил имена родственников и приближенных мятежного фараона, чьи гробницы до сих пор не были найдены и, стало быть, ждали своего первооткрывателя.
– Проблема в том, – с печалью в голосе изрек я в завершение своего рассказа, – что раскопки – дело дорогостоящее. Вот если бы кто-нибудь пробрел концессию на раскопки в Долине царей и взял финансирование на себя...
Как и предполагалось, Дэвис с готовностью заглотнул наживку. При моем посредничестве он без труда получил в Службе древностей концессию на проведение работ, и я смог приступить к ним, не беспокоясь о материальной стороне дела.
У меня уже имелось представление о том, какой участок Долины сулит наилучшие перспективы, и нанятые для этой цели рабочие во главе с доказавшим свою компетентность Ахмедом Гиригаром были направлены именно туда.
В определенном смысле наши усилия были щедро вознаграждены, ибо в следующие два года я разыскал немалое число захоронений, включая гробницу деда Эхнатона, фараона Тутмоса IV. Увы, успеху в данном случае сопутствовало и немалое разочарование: все усыпальницы оказались безжалостно разграбленными. Нам не удалось найти ни золотых украшений, ни драгоценной утвари, ни каких-либо ценных с научной точки зрения артефактов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136