Причем оружие все было добросовестно заточено и смазано. Я проверил. Тивас украдкой ткнул меня в бок, но порезанный палец залечил.
Однако душа хозяина, как видно, пребывала в исканиях, потому что там, где на стенах отсутствовали составляющие колюще-режущего арсенала, их украшали милые пасторальные пейзажи. Очень хотелось посмотреть на человека со столь сложным, многоплановым характером.
Но при всех ожиданиях действительность таки оказалась несколько шокирующей, потому что владельцем оказалась тетенька. Нет, пожалуй, не тетенька. Тетушка. Только вот в пару метров ростом. Попадья этакая. Но с талией. А на широченных бедрах пояс кожаный, окольчуженный. Очень с белоснежной юбкой гармонирует. За поясом, на широкой узловатой цепи, связка ключей размеров куда как внушительных, еще и с шаром кистеня, стесанными такими гранями украшенным. А в целом милая такая тетушка. И грудь – двумя горами белой пены в смелом весьма декольте, хотя и стыдливо кисеей прикрытая. Искристой такой. Высится. Монбланы. Два. Лицо доброе, румяное. Две ямочки на щеках смешливые, губы сочные. Возраст разве что паутинка морщинок мелких, но заметных выдает. У глаза. Одного. А второй щитком золотым закрыт. Изящной чеканкой, камешками разноцветными украшенным. Волосы то ли белокурые, то ли седые, из-под кики, богато жемчугом расшитой, непослушно выбиваются.
Книксен сделала. Монбланы зазывно этак всколыхнулись. Представилась. Хозяйка-де. Кривая Марта. Только люди добрые, а гости новые к таковым, несомненно, относятся, ее просто тетушкой Мартой называют. А глаз голубой, безмятежный, нас всех как рентгеном высветил, раздел, одел, оценил. А за смешливой безмятежностью умело так опыт прячется. Горький, наверное.
– Что яры достойные желают? Что попить, поесть, наняться – это, конечно, ясно. Но вот чего попить, сколько поесть и к кому наняться? И места свободные есть.
Гулковатому щебетанию местной Брунгильды явно чего-то не хватало. И я быстро понял чего. Жизнерадостного голоса нашего певуна, который с женским полом мосты наводил стремительно. А вот сейчас молчал. Я на него искоса так глянул. Молчал он не просто. Восторженно. Восхищенно. Благоговейно. А тетенька все чаще свой лазер на него переводила. И глаз помягчал. Потек. Любят женщины, даже столь величественные, такие взгляды. Я все ждал, когда тетушка Марта к вопросам разоружения перейдет. И перешла. Но как! Слова о рескриптах не сказала. Просто «Сломанный Меч» – заведение для отдохновения, и в нем не принято, понятно, не принято, чтобы достойные гости отягощали себя грузом боевого – только лишь его мои слова касаются, отважнейшие – оружия. А что до дорожного, так хоть весь им обвешайся! Да и не поймет здесь никто человека, оружием себя не украсившего. Народ-то все больше служивый, лихой.
Критерия, определяющего понятие боевого оружия, я так и не уловил. То, что у Хамыца изъяли его Высокую Сестру, которую с материнской нежностью приняли добрые руки тетушки Марты, – «И у меня, сынок, была похожая сестрица!» – это понятно. И лук, и стрелы, и щит. Но вот на его здоровенную заплечную клеймору не посягнули. Уважительно так глянули, и сама хозяйка, и двое увешанных оружием здоровяков, что располагали на ночлег оружие гостей. А вот с меня бастард содрали. Ко всему же остальному арсеналу отнеслись совершенно наплевательски. Тиваса, того так совсем не тронули. Ну посох, ну рапиры. Вооружение Граика, несмотря на его явную общественную опасность, совершенно проигнорировали, хотя один из дядек и хмыкнул многозначительно, подтолкнув другого: «Гляди-ка, клинки-то орденские!» За что награжден был мрачным взглядом и мгновенно заткнулся. А вот вооружение Баргула полностью признали боевым. Но если с луком, стрелами и щитом он расстался, хотя и с некоторым ворчанием, то секиру сдавать отказался наотрез. Не помогли ни увещевания тетушки Марты: «Тебя же первый патруль возьмет», ни анализ, выданный одним из дядек: «Она ж боевое… тьфу… боевая». Даже Хамыц, на секунду оторвав взор от прелестей нашей хозяйки, укоризненно посмотрел на младшенького. Ничто не повлияло на точку зрения упрямого сына степей. Сапеллировали ко мне. Ну не мог я у ребенка игрушку отобрать. Но вердикт вынес:
– Из дома ни ногой!
За что и получил очень благодарственный взгляд тинэйджера.
– Но на виду ее не держать, – посуровела взором тетушка Марта и тут же заквохтала: – И как же дитю без оружия, заклюют же, вороны. – Глянув на меня как на самого умного, добавила. – Засмеют.
Но малыш тут же успокоил ее, украсив пояс четырьмя извлеченными из хурджина кинжалами.
– Домовитый какой, – умилилась хозяйка.
Потом нам были представлены выделенные каждому двухкомнатные апартаменты. Чистенько, аккуратно. Водопровод, клозет.
– Ворья в Бирагзанге не водится, достойные, а уж у меня и подавно. С таким-то фирманом, – добавила, пронзительно глянув мне в глаза своим голубым лазером.
Я в ответ сделал очень значительное лицо на тему «Полная тайна вкладов», а сам подумал, что предстоят мне два любопытных разговора с парочкой моих верных соратников. Раньше события все как-то несли, не до того было. А вот сейчас самое время. Пора брать власть в свои руки. Самому в интриги поиграть. А то партизанщина какая-то! Премьер-резидент таинственный, пальцем сделанный, магистр с повадками криминально-шпионского характера, группа юных гангстеров. Некий сумбур в ситуации проглядывает, вы не находите, господа?
Не помню, кто сказал, что стиль барокко – это роскошь, доведенная до вычурности, но действительности изречение соответствует. И нравится очень. В смысле, стиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15