Теперь никто из них уже не шептал и не гудел; над столом висела такая тишина, что дон Росендо отчетливо различал мягкое шорканье мела по кожаному пятачку на конце кия и щелканье шерифовых зубов, нервно обкусывающих свисающий кончик уса.
Удар!.. Юнец промахнулся, и откатившийся шар встал как раз против средней лузы. Она словно манила его к себе, и шерифу оставалось лишь слегка коснуться бойком костяного бока, чтобы сетка под лузой дрогнула и набрякла подобно рыбацкому сачку, подставленному под упругое тело форели. Теперь на поле оставалось всего три шара, и после каждого удара они составляли весьма далекие от удачного завершения партии комбинации. Удары и промахи сопровождались теперь трепетными вздохами полусотни легких и согласным счетом полусотни губ, пересохших от волнения и жажды.
— Четыре!.. Три!.. Два!.. — густо выдыхала толпа, напирая на игроков и чуть ли не наваливаясь на их согнутые плечи небритыми подбородками.
В толчее кто-то вонзил свой острый локоть между лопаток дона Росендо и так перегнул молодого сеньора в талии, что его лицо оказалось на уровне борта, а глаза вдруг совершенно по-новому увидели расположение трех оставшихся шаров. Юный противник шерифа находился по другую сторону бильярдного стола и, присев на корточки, примеривался к удару, который должен был решить судьбу несчастного соверена. Юнец был невысок, и во все время игры дон Росендо так и не смог как следует разглядеть его лицо, прикрытое широкими полями сомбреро. Но тут их взгляды вдруг встретились, и если бы не лихо подкрученные усы и слегка подмалеванные брови, дон Росендо мог бы поклясться, что сделал ставку на собственную сестру. В следующий миг юное лицо дрогнуло от озорной улыбки, ус на губе опасно затрепетал, и юнец так прижал его указательным пальцем, что у дона Росендо исчезли пот следние сомнения: перед ним была Касильда, и она подавала ему знак молчать.
«Если знак заметят и Касильда к тому же одним ударом уложит в лузы два шара, нам несдобровать!» — молнией мелькнуло в голове дона Росендо. И вдруг он ясно увидел, что расположение шаров таково, что если выбрать верный угол удара и стукнуть не слишком сильно, то после двух касаний и ударов о борта все три шара лягут в предназначенные для них лузы. А Касильда была мастером, и когда она высмотрела точный шар, все вдруг каким-то чутьем поняли, что партия завершится именно тринадцатым ударом.
Но каким! Кий метнулся, как гремучая змея, после чего шары на поле стали раскатываться в разные стороны так, словно каждый из них вдруг сделался живым организмом, самостоятельно находящим свой путь в сетку бильярдной лузы.
— Раз!.. — согласно выдохнула толпа, когда первый шар провалился в боковую ямку.
— Два! — торжествующе произнес дон Росендо, когда угловая сетка дрогнула и вытянулась под тяжестью второго шара.
Но на этом представление не окончилось. Третий и единственный шар все еще катался по вытертому зеленому сукну, тыкаясь в борта подобно слепому щенку, отыскивающему материнский сосок. Впрочем, его путь в лузу скорее напоминал скатывание муравья на дно песчаной воронки, вырытой на его пути муравьиным львом. Публика замерла, словно завороженная неким магическим зрелищем, и все взгляды устремились на шар с такой силой, что если бы даже кий не прикоснулся к нему, он бы все равно упал в лузу под действием этой силы. И шар упал, оставив бильярдный стол чистым и пустым, как горное плато, вылизанное ветром. Сетка под лузой дрогнула, но никто даже не шелохнулся, чтобы вынуть шар и положить его на полку. Над столом повисла тишина, какая бывает в предгрозовом воздухе за миг до первого удара грома. И гром грянул!
— Они сговорились! — раздался вдруг чей-то негромкий, нарочито спокойный голос.
— Это не покер, Алонсо, — возразил кто-то, — здесь не сблефуешь!
— Они сговорились, — с твердой уверенностью повторил невидимый Алонсо.
И это мнение возобладало; в толпе стал нарастать угрожающий гул, и когда дон Росендо поднял голову, ему в лоб уперлись полсотни враждебных взглядов. Кто-то попытался призвать шерифа, дабы тот предупредил самосуд, но его тут же заткнули, вполне авторитетно возразив, что такое дело трудно будет подвести под статью закона, а потому надо покончить с мошенниками на месте. Обыгранный шериф не стал вмешиваться в этот спор, тем самым не только приняв сторону большинства, но и заранее отдав дона Росендо и Касильду на публичную расправу. Формы предлагались разные: кто-то требовал выволочь мошенников на улицу и побить камнями, кто-то визжал, что их надо вздернуть, а один злобный голос яростно настаивал на том, чтобы привязать их к лошадиным хвостам и отдать на растерзание дорожным камням и кактусам, в изобилии покрывавшим бугристые обочины.
Таким образом выходило, что участь дона Росендо и Касильды решалась как бы без всякого сопротивления с их стороны. Да и в самом деле соотношение сил было настолько очевидно, что когда оба приговоренных неожиданно вскочили на бильярдный стол и, встав спина к спине, со свистом обнажили сверкающие шпаги, это вызвало в публике лишь издевательские смешки.
— Можете подавиться моим совереном, подонки! — высокомерно бросил дон Росендо, отбив первый выпад и ногой отбросив в толпу выскочивший из чей-то руки нож.
— Не беспокойся, мы пропьем его на твоих поминках! — прогудел густой бас за его спиной.
Затем там послышался быстрый напористый звон клинков, но, когда дон Росендо обернулся, нападавшие уже отхлынули от Касильды, оставив на полу перед бильярдом чье-то бездыханное тело. На миг это как будто отрезвило толпу, но мгновенный страх тут же сменился таким приступом ярости, что дону Росендо и его сестре пришлось изрядно поработать шпагами, чтобы вновь оттеснить нападавших на почтительное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107