Виктор (полушутливо). Неизменен только Бог, ибо Он вмещает в себя
все.
Татьяна (в тон ему). До Бога тебе далеко.
Виктор. И высоко... Да я и не стремился: высоты боюсь... Падать
больно...
(Смеется.) Татьяна. Неси чашки на кухню.
Виктор (с легким наклоном головы). Слушаю-с!..
Татьяна (с усмешкой). И не паясничай - выставлю!..
Виктор. Слушаю-с!..
Легким небрежным движением сбрасывает плащ, шарф, остается в дорогом,
прекрасно сшитом, но изрядно потасканном костюме. При этом никакой не-
ряшливости: пиджак и брюки тщательнейшим образом вычищены и отутюжены.
Черная рубашка, узкий белый галстук, тусклый блеск серебряных запонок.
Черная нарукавная повязка падает на пол, Виктор поднимает ее и, недолго
думая, сует в карман пиджака.
Татьяна. Давай, я повешу!..
Виктор. Возьми... (Передает ей плащ.) Татьяна. И шляпу...
Виктор. Да-да, конечно... (Снимает шляпу с гвоздя, передает ей, она
идет в холл.) Виктор (вслед ей). Минуточку!..
Татьяна (останавливается, оборачивается). В чем дело?
Виктор (идет к ней). Телефон...
Татьяна протягивает ему плащ, он достает трубку, кладет ее в карман
пиджака.
Виктор (мрачным голосом). Связь в движении - движение к успеху.
Татьяна идет в холл.
Виктор смотрит ей вслед.
Виктор. Таня!
Она оборачивается, смотрит на него.
Виктор (нерешительно, но в то же время с каким-то внутренним убежде-
нием). Я, кажется, вычислил, кто мог это сделать. Я еще не могу сказать,
что я уверен на все сто, но процентов на семьдесят - да...
Татьяна. Те, которые звонили?..
Виктор. Да господь с тобой!.. Здесь все сложнее: нужно одним, а, воз-
можно и не одним, звонят другие, организуют третьи и так далее - длинная
цепочка...
Татьяна. И в самом ее конце стоит человек с пистолетом?
Виктор. Да... Он умеет только нажимать на курок, и ему нужно знать
только две вещи: время и место.
Татьяна. Все как в кино... ничего нового. (Собирается идти.) Виктор
(подходит к столу, наливает рюмку коньяка, быстро пьет). А ты хотела бы
узнать поподробнее, да?.. Имена, адреса, телефоны?.. О-хо-хо!.. (Смеется
нервным, немного саркастическим смехом.) А если я знаю, а?.. Если я их
видел?..
Сегодня на кладбище?.. Кино, да?.. Крестный отец!.. Коза ностра!..
(Фальшиво напевает какой-нибудь популярный мотив из репертуара Адриано
Челентано.) Танька, господи, если бы ты знала, как я жил последние пят-
надцать лет!.. (С ироническим пафосом.) Как я прожил свои лучшие годы...
(Фальшиво напевает.) Мы года щелкали словно семечки - о-хо-хо!..
Нет-нет, я не плачусь: ах, жизнь прошла мимо - наоборот: все эти годы я
жил как хотел!.. Правда, вот семейством не обзавелся, упустил как-то в
общем потоке жизни - пришлось, так сказать, пожертвовать тихими семейны-
ми радостями, положить их, выражаясь высоким штилем, на алтарь Герме-
са!..
(Смеется.) Во имя чего?.. Ах да, чуть не забыл, я же эгоист... Байрон
недоделанный!.. (Смеется.) А что мне еще оставалось?.. (Наливает себе
еще рюмку, быстро выпивает.) Татьяна (сухо). Может быть, остановишься?..
Ты ведь, насколько я помню, зарок дал: за рулем - ни капли?
Виктор. Сам дал - сам взял... Мой зарок, что хочу с ним, то и делаю!
Короткая пауза.
Виктор как будто сбился с мысли и пытается вновь поймать ее.
Виктор (спохватывается, продолжает). Были, конечно, варианты... Во
всех смыслах.
И так, пока со стороны, вроде ничего, а в руки возьмешь, посмотришь
поближе - не то... Даже на работу один раз устроился, в одну техническую
контору, на полный рабочий день, в отдел роботизации - тоска и, главное,
полнейшая бессмыслица, дичь!.. Но опыт есть...
Татьяна. У меня рис переварится...
Виктор (потухшим голосом). Ах, рис... да-да, иди, конечно...
Татьяна уходит.
Виктор садится в кресло-качалку, закуривает, смотрит в потолок,
что-то бормочет.
Виктор (смотрит на икону). И кому все это нужно, Господи?.. Не зна-
ешь? Какой же ты тогда Бог?.. Или знаешь, но молчишь? Тоже нехорошо...
Не гуманно. Или мы чего-то не понимаем... Или, наоборот, все понимаем,
но нам просто наплевать, а?.. Некоторые, правда, еще трепыхаются, пыжат-
ся, делают возмущенное лицо, но мы-то знаем, что это все мура, и они
знают, что мы знаем... И чего тогда стоит это лицо?..
Приподнимается в кресле, дотягивается до бутылки, выплескивает в рюм-
ку остатки коньяка, отпивает глоток, задумчиво рассматривает рюмку, вер-
тя ее в пальцах. Заметно, что коньяк начинает постепенно действовать,
заметно также, что состояние легкого, но постоянного опьянения для Вик-
тора привычно.
Виктор (разговаривает сам с собой, смотрит на икону). Опять вчера
снилось, будто идем мы по мелководью среди редкого камыша, Антон еще ма-
ленький, годика два, и я несу его на плечах, а она идет чуть поодаль и
как бы сама по себе, камыш руками раздвигает, а он шуршит, шоркает
листьями на ветру, и мы все идем, идем...
Во время этого монолога из сада на галерею поднимаются Андрей Никола-
евич и Максим.
Услышав за спиной скрип половиц, Виктор быстро отбрасывает рюмку,
вскакивает, оборачивается к двери и выхватывает из-под мышки пистолет.
Виктор (коротко, негромко). Cтоять!
Андрей Николаевич и Максим останавливаются в дверях.
Немая сцена.
Первым приходит в себя Андрей Николаевич.
Андрей Николаевич (настороженно). Что за шутки, Виктор?
Виктор (облегченно вздыхает, опускает руку с пистолетом). Извините,
Андрей Николаевич, нервишки совсем ни к черту... (Привычным движением
забрасывает пистолет в кобуру под мышкой.) Уже, знаете, рефлекс...
Андрей Николаевич и Максим входят на веранду, постепенно оправляясь
от легкого шока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27