.. Особняк Белобородовых - подумать только!..
Татьяна. А почему это они должны приводить в порядок наши достоприме-
чательности?..
Александра Николаевна. Я как-то была в этом доме при коммунистах - и
то такого не было...
Татьяна. Правильно: потому что его занимал райком партии.
Александра Николаевна (вздыхает). Н-да, может быть, зря мы их так ру-
гаем, может быть, не все было так плохо, а, Таня?
Татьяна. Мне трудно судить, я ведь действительно во все это верила...
Впрочем, что теперь вспоминать...
В холле идет игра. Максим и Андрей Николаевич неспешно ходят вокруг
бильярда, высматривают шары, примериваются, бьют. Антон увлеченно следит
за игрой.
Он ни за кого не болеет, его увлекает сам процесс.
Антон. Макс, вон, гляди - отличный шар!
Максим (кивает головой). Угу... (Бьет, мажет.) Был...
Антон (возбужденно). Отец, во, гляди - прямой!
Андрей Николаевич (примеривается, бормочет). Знаешь первый пункт ус-
тава израильской армии?.. (Отказывается от удара, высматривает другой
шар.) Антон. Не...
Андрей Николаевич. Не давать советов главнокомандующему хотя бы во
время боя...
(Бьет, вынимает шар из сетки.) Антон (хохочет). Отлично!..
Гы-гы-гы!.. (Достает из бара бутылку пива, срывает пробку, пьет.) На ве-
ранде.
Татьяна. А что перевод?
Александра Николаевна (машет рукой). Слезы... За этот еще деньги не
пришли, новых с русского пока нет, пришлось взять что было: с французс-
кого на русский - что-то о ценных бумагах... Облигации, акции, проценты,
дивиденды.
Подготовительные материалы к семинару - шесть тысяч за страницу...
Рублей.
Татьяна. Издевательство...
Александра Николаевна. Три буханки хлеба.
Татьяна. Все равно.
Александра Николаевна. Вы не знаете, что такое голод... А у нас на
колхозном рынке в тридцать первом году человеческим мясом торговали...
Татьяна молчит.
Александра Николаевна. И покупали... Кто-то, может, и в самом деле не
догадывался, а кто-то знал, но делал вид, что не знает... (Пауза.) Витя
там не простудится? Ты знаешь, с этими весенними сквозняками шутки пло-
хи...
Татьяна. Ты права... (Громко, в холл.) Антон!..
Антон. Да, мама!..
Татьяна. Возьми плед, прикрой нашего гостя!..
Антон. Понял!.. (Стремительно поднимается по лестнице на второй
этаж.) Андрей Николаевич (бьет, вынимает шар, опять бьет, опять вынима-
ет). Н-да, Макс, не судьба, видно, нашему теляти да вовка зъисты!..
(Бьет, мажет.) Максим (примеривается). Не хвались, идучи на рать, а хва-
лись, идучи с рати...
(Бьет, мажет.) Андрей Николаевич (примеривается). Нэ кажи гоп...
(Бьет, вынимает шар.) Однако, партия!..
По лестнице с пледом спускается Антон.
Андрей Николаевич. Следующий!..
Антон (с азартом). Сейчас!
Проходит через веранду, тихо приближается к Виктору, накрывает его
пледом, закутывает, подтыкает со всех сторон.
Виктор (сквозь сон). Отвяжись... Отвали, я сказал... Кострома, стоян-
ку готовь...
(Беспокойно двигается, шевелит руками, как бы обирая, ощупывая себя,
и, нашарив под мышкой рукоятку пистолета, успокаивается, засыпает.) Ан-
тон осторожно, на цыпочках, удаляется.
В холле Максим садится за пианино, перебирает клавиши, напевает ка-
кую-нибудь песенку на испанском или на французском языке.
Александра Николаевна. Им, конечно, нужны переводчики-синхронисты...
Для переговоров, для перевода докладов, да и просто для общения после
работы... В ресторане, в театре... Но они набирают бойких длинноногих
девах с тремя-четырьмя курсами филфака...
Антон (проходя мимо). Увы, тетя Шура, это в порядке вещей!..
Александра Николаевна (вздыхает). Я понимаю... Я все понимаю... Поря-
док вещей...
Вещей... Люди - вещи.
В холле Андрей Николаевич собирает шары, выставляет пирамидку. Антон
берет кий, мелит кончик, устанавливает ударный шар, разбивает.
Андрей Николаевич (ходит вокруг стола, высматривая шар). Рискуешь,
дружок...
Антон. Кто не рискует, тот... (Достает из бара бутылку пива, срывает
пробку, пьет из горлышка.) На галерее просыпается Виктор. Осматривается,
ощупывает плед, наконец-то вспоминает, где он. Поднимается, перебрасыва-
ет плед через руку, подходит к застекленной стенке веранды и сквозь
стекло смотрит на все, что происходит в доме.
Вся сцена погружается в полумрак, а когда свет включается вновь, за
столом на веранде остается только Татьяна.
Она занимается каким-то мелким ремонтом: пришивает пуговицу к рубаш-
ке. Ей сейчас двадцать три года.
Виктор стоит на прежнем месте и смотрит на нее сквозь стекло. Он в
джинсах, выцветшей рубашке цвета хаки, за плечами полупустой вылинявший
рюкзак.
Виктор (тихо стучит пальцами по стеклу). Тук-тук!.. К вам можно?..
Татьяна (вздрагивает, поднимает голову). Ох, Вик!..
Виктор (дурачится). Блю-у кана-ари - вик-вик-вик - па-ра-ра-ра-ра!..
Входит на веранду, сбрасывает на пол рюкзак, подходит к Татьяне, нак-
лоняется, обнимает ее, целует в подставленную щеку.
Виктор. Господи, Таня, как я устал!.. (Обходит стол, падает в крес-
ло-качалку.) Но я хорошо устал, я по делу устал... (Выставляет растопы-
ренную пятерню, загибает пальцы.) Казань, Горький, Харьков, Кишинев - и
все за две недели!..
Татьяна. И как?
Виктор. Великолепно!.. Потрясающе!.. "Шива гневающийся", "Наполеон и
Жозефина", пепельницы улетали с лотка как... мухи с сахарной головы при
появлении гоголевской ключницы... Конечно, с распятиями, волхвами, Хрис-
том были проблемы, но... как бы невзначай, из-под полы... Они же там ни-
когда ничего подобного даже не нюхали - край непуганых идиотов, ей бо-
гу!.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27