Татьяна. Для него это халтура, главное - другое...
Виктор (подхватывает). Искусство - не спорю... Но... (Щелкает пальца-
ми в воздухе.) Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!..
(Смеется.) Как мы с Андреем Николаевичем высчитали, искусство в нашей
стране начинает кормить лет после сорока... Кого-то раньше, кого-то поз-
же, бывают, конечно, исключительные случаи, но в среднем примерно так...
Про него я не говорю - это просто вне всяких правил, причем все, вся
жизнь..
Татьяна (смотрит перед собой сияющими глазами). Удивительный человек!
Виктор (не обратив внимания на ее интонацию, вдохновленно). Ты со
мной согласна?.. Пишет он, правда, несколько суховато, я бы даже сказал,
не совсем свободно, но это понятно: почти пятнадцать лет вне родного
языка, страны, народа...
Татьяна (сдержанно). А мне нравится...
Виктор. Вы библиотекари, начетчики, вам приходится читать столько
всякой дряни, которая может совершенно испортить вкус...
Татьяна. Да что ты говоришь?..
Виктор (смеется). Прости, я не имел в виду... (Смеется.) Я так, вооб-
ще... У каждой профессии есть своя оборотная сторона, своя, так сказать,
профессиональная болезнь... Я знаю одного скрипача, который ненавидит
музыку!
(Смеется, покачиваясь в кресле.) Татьяна. Кто это, интересно?
Виктор (шепотом, как великую тайну). Жека Поспелов!..
Татьяна (тоже шепотом). Жека?..
Виктор. Во-во!.. Лихо, да?.. Солист, дипломант, лауреат, да и просто
музыкант от бога - и вот такое!.. Только ты тихо (прикладывает палец к
губам, шепотом) никому!..
Татьяна (серьезно). Могила.
Виктор опять откидывается в кресле, закрывает глаза.
Виктор (блаженно). Так хорошо, что хочется жить вечно...
Татьяна молча смотрит на него.
Виктор (не открывая глаз). Подойди ко мне!..
Татьяна (оставаясь на месте). Может быть, ты поднимешься наверх, пос-
пишь немного?..
Виктор. И наверх поднимемся, не все сразу... Подойди, что ты там усе-
лась?.. Как чужая, ей-богу!.. Отвыкла, да?.. Ну, это ничего, это прой-
дет... Иди ко мне!..
Татьяна (смятенно). Сейчас, сейчас... только пуговицу пришью...
Виктор. Ах, пуговицу... (Смеется, не открывая глаз.) Да плюнь ты на
эту пуговицу!.. К тебе муж приехал, а ты - пуговицу!..
Татьяна торопливо шьет.
Татьяна (бормочет). Сейчас, Вик!.. Сейчас... Иду... Не сердись!..
(Укалывает палец, вскрикивает.) Ой!..
Виктор (вскакивает). Что с тобой?.. Укололась?.. (Подходит к ней, ус-
покаивает.) Не плачь, мой чижик!.. Не плачь, мой хороший!.. Мой люби-
мый... (Опускается перед ней на колени, целует уколотый палец.) Тебе хо-
рошо со мной?..
Татьяна (смотрит в пространство поверх его головы, перебирает его во-
лосы).
Хорошо, очень хорошо...
Пауза.
Виктор. Все?.. Не больно?..
Татьяна. Немножко...
Виктор. Ничего, скоро пройдет... (Обнимает ее, не вставая с колен.)
Для тебя, конечно, две недели не срок, ты меня с корабля три года жда-
ла...
Татьяна. У тебя отпуск был.
Виктор (хмыкает). Отпуск!.. Им бы такой отпуск!.. Десять суток - раз
в три года...
Татьяна. И на том спасибо...
Виктор. За что?.. За то, что мы кругосветку сделали без всплытия?..
Как вспомню, до сих пор тошно делается...
Татьяна (отстраненно). Но кому-то ведь надо было это сделать.
Виктор (смотрит на нее снизу вверх). Но ты ведь была не одна... У те-
бя был Антон...
Татьяна молчит. По ее щекам текут слезы, но Виктор этого не замечает.
Виктор. Правильно мы сделали, что родили его сразу после школы, пра-
вильно, да?..
Татьяна (с трудом, коротко). Да.
Виктор. Говорили: куда вы спешите?.. ранние браки редко бывают удач-
ны!.. Какая чушь!.. (Замолкает, прижимается щекой к ее животу.) Пойдем
наверх?..
Татьяна (вытирает слезы рубашкой). Не спеши... Потерпи немножко.
Виктор (в его голосе появляется нотка подозрения). Боишься, что
кто-нибудь придет?.. Пусть приходят... Я понимаю, нас пустили на лето,
дали комнату, бесплатно - но ведь мы как будто друзья?! Я говорю: как
будто - слишком уж мы разные люди... Как там у классика?.. Земля и небо,
луна и солнце, лед и пламень?..
Татьяна (медленно, по слогам). Волна и камень... Стихи и проза...
Виктор. Ладно, проехали... (Короткая пауза.) Мы муж и жена, молодые,
и я полагаю, что не следует делать вид, что мы в постели ведем себя по-
добно героям наших целомудренных кинолент?.. В отутюженных фланелевых
пижамках, ручки поверх одеяла?..
Татьяна молчит. Он вдруг все понимает, резко встает, отходит, отвора-
чивается.
Виктор (коротко, голос его срывается). Где они все? Где Антон?
Татьяна. На озере.
Виктор. Все?
Татьяна. Кроме Макса... Он в мастерской.
Виктор. А ты почему не с ними?.. Почему ты осталась?.. (Оборачивается
к ней.) Меня ждала?.. (Смотрит на нее.) Ну, говори, говори (кричит),
соври мне что-нибудь напоследок!..
Татьяна молчит.
Виктор. Макс?
Она отрицательно качает головой.
Виктор (ошарашенно). Так вот оно что!.. Вот, значит, какие пироги!..
Смотрят друг на друга.
Виктор. Пойдем наверх... (Она молча, как сомнамбула, поднимается со
стула, кладет рубашку на стол.) Иди первая, я за тобой. (Она поворачива-
ется, идет.) Иди, иди...
Идет за ней. Медленно, друг за другом, на дистанции трех-четырех ша-
гов, проходят через холл, поднимаются по лестнице на второй этаж. Из са-
да через галерею на веранду входит Максим. Видит рубашку на столе, бро-
шенный на пол рюкзак.
Некоторое время стоит молча.
Максим (кричит во весь голос). Спасибо за рубашку!..
Подходит к пианино, перебирает клавиши, садится, начинает негромко
петь "Мишель".
Освещение меняется.
На галерее в сгущающихся сумерках опять стоит Виктор и смотрит сквозь
стекло на веранду, где так же сидят по разные стороны стола Татьяна и
Александра Николаевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27