ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И мне бы стрелу… Стрелу в голову!»
* * *
Старый князь Юрий Ингваревич будто помолодел в бою лет на двадцать, воспрял духом. Ни стрелы, ни копья не достигали его. Он крушил направо и налево, – вокруг него образовалась пустота, – ордынцы боялись приблизиться к нему на длину копья, войти в зону досягаемости. Князь пришпорил коня и поднял тяжелый меч, стремясь достичь замешкавшегося при его приближении монгола. Конечно, князь понимал, что Город удержать едва ли удастся, но урон, который понес Батый, надолго останется в памяти нечестивого дикаря. Только так можно сломить силу Батыя – отбирая пять, шесть, десять жизней за одну жизнь защитника.
Батый, покинувший свою ставку и выехавший на опушку вместе с женами полюбоваться сечей, указал Хубилаю, старшему темнику, на русского старого князя, от которого татары разбегались веером:
– Стар князь, но боек еще!
– Я приказал нойонам не трогать старого князя! – почтительно склонился к хану Хубилай. – …И довести приказ до каждого десятника: чтоб волос не упал с его головы, – под страхом смерти! Прикажешь взять живым?
– Нет. Он мне не нужен, – едва заметно Батый повел головой, отрицая. – Я просто так сказал. Славный старик… Конь под ним пляшет…
– Пляску смерти, – согласился Хубилай и, попятившись в поклоне от Батыя, не разгибаясь что-то приказал, не обращаясь ни к кому конкретно. Тем не менее один из воинов свиты бросился вдруг сломя голову в сторону, вскочил в седло стоящего неподалеку коня и тут же помчался в самую гущу боя…
…Рослый батыр вырос внезапно, как из земли, перед старым князем и стал теснить конем, поворачивая коня Юрия Ингваревича поудобнее, боком. Старому князю пришлось сильно повернуться в седле влево, чтобы достать напавшего мечом. Внезапно князю вступило в поясницу, он замер в седле, стоя в стременах, не в силах двинутся от охватившей его боли, не в силах даже вскинуть вверх левую руку с малым, облегченным щитом.
Напавший батыр не спеша, но и не мешкая, ударил князя саблей по правому плечу, косо, рубя под основание шеи. Не останавливая движения руки, ордынец плавным, хорошо поставленным движением развалил тело до левой подмышки.
Князь, стоявший в стременах, готовый нанести разящий удар мечом, вдруг резко осел назад – на седло. Голова великого князя вместе с шеей, левой рукой и плечом заскользила вниз, вдоль косого среза. Из середины груди вылетел вертикально вверх фонтан крови высотой почти в человеческий рост, но тут же иссяк, опал. Правая рука князя, продолжавшая сжимать меч, стала заваливаться вместе с туловищем набок, собравшись как бы упасть справа от коня, но затем, словно изменив намерение, туловище откинулось назад, на конский круп, и только после этого соскользнуло вниз. Рука выпустила меч и потащилась по земле: конь запоздало вздрогнул от запаха крови, всхрипел и понес…
* * *
Подробности происшедшего не были видны с верхней галереи княжеского терема, но то, что великий князь Юрий Ингваревич убит, сомнений не вызывало, – все успели заметить, что фигура старика разделилась после удара.
Княгиня Евпраксия в ужасе отступила от перил. Однако стоило ей отойти, как полуторагодовалый Иван Федорович недовольно захныкал у нее на руках, – княгиня лишила его интересного зрелища: через стену уже летели десятки огоньков зажигательных стрел, кое-где в Городе уже занялись соломенные крыши на сараях.
Княгиня, опустив взгляд на ребенка, остановилась, поправила малышу чепец. Нет! Она до последнего ожидала спасительного появления там, внизу, мужа. Она прекрасно знала о его крайне опасном посольстве, с которого он должен был бы уже вернуться – давным-давно, но какая-то упрямая, упорная вера в Федора шептала ей, что она увидит мужа внезапно – там, внизу, на белом коне, врубающимся во главе мощных, внезапно появившихся, как в сказке, владимирских дружин в гущу ордынского войска. Но время шло, а чуда не случалось. Оставаться на галерее далее было опасно. Решительно повернувшись, княгиня пошла в сторону лестницы, ведущей вниз, – с галереи на грешную землю. И тут же остановилась вновь. Навстречу ей на галерею поднимался Апоница, держа перед собой в молитвенно полусогнутых руках темный мешок. Было видно, что руки его давно онемели, да и сам он то ли идет, поднимаясь по лестнице, то ли поочередно стоит на ступеньках, каждый раз на все более высокой, близкой к входу на галерею.
Сознание Евпраксии мгновенно как-то обесцветилось, посерело, мысли стремительно заметались, не желая останавливаться ни на чем, делать выводы, приходить к итогу.
Самое ужасное было лицо Апоницы. Старый советник сильно сдал за день, постарел как заколдованный: лет на двадцать. Его волосы, казавшиеся еще утром сиво-седой тяжелой гривой, были теперь белоснежными, редкими, легкими, как ковыль на ветру в лунном свете, лицо же его, наоборот, потемнело и все покрылось тысячами мелких морщин – как будто растрескалось.
– Ты должна продолжать жить ради сына, – тихо сказала Евпраксии стоящая рядом кормилица, глядя себе под ноги: она боялась поднять взгляд.
Евпраксия не ответила ничего: она не поняла смысла сказанного. Малыш у нее на руках, вывернув почти неестественно голову вбок и вниз, смотрел на расстилающийся внизу, в закатных лучах, Город. Зажигательные стрелы летели в Город все гуще и гуще – дружными группами.
* * *
Батый с интересом проследил падение женщины с ребенком на руках с верхней галереи княжьего терема, цыкнул, затем повернулся к своему советнику, столетнему Бушеру.
Бушер эль Риад, звездочет, прорицатель, кудесник, великий книжник, знавший бездну языков и наречий, был захвачен ордой Батыя в шахском дворце при разгроме Персии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
* * *
Старый князь Юрий Ингваревич будто помолодел в бою лет на двадцать, воспрял духом. Ни стрелы, ни копья не достигали его. Он крушил направо и налево, – вокруг него образовалась пустота, – ордынцы боялись приблизиться к нему на длину копья, войти в зону досягаемости. Князь пришпорил коня и поднял тяжелый меч, стремясь достичь замешкавшегося при его приближении монгола. Конечно, князь понимал, что Город удержать едва ли удастся, но урон, который понес Батый, надолго останется в памяти нечестивого дикаря. Только так можно сломить силу Батыя – отбирая пять, шесть, десять жизней за одну жизнь защитника.
Батый, покинувший свою ставку и выехавший на опушку вместе с женами полюбоваться сечей, указал Хубилаю, старшему темнику, на русского старого князя, от которого татары разбегались веером:
– Стар князь, но боек еще!
– Я приказал нойонам не трогать старого князя! – почтительно склонился к хану Хубилай. – …И довести приказ до каждого десятника: чтоб волос не упал с его головы, – под страхом смерти! Прикажешь взять живым?
– Нет. Он мне не нужен, – едва заметно Батый повел головой, отрицая. – Я просто так сказал. Славный старик… Конь под ним пляшет…
– Пляску смерти, – согласился Хубилай и, попятившись в поклоне от Батыя, не разгибаясь что-то приказал, не обращаясь ни к кому конкретно. Тем не менее один из воинов свиты бросился вдруг сломя голову в сторону, вскочил в седло стоящего неподалеку коня и тут же помчался в самую гущу боя…
…Рослый батыр вырос внезапно, как из земли, перед старым князем и стал теснить конем, поворачивая коня Юрия Ингваревича поудобнее, боком. Старому князю пришлось сильно повернуться в седле влево, чтобы достать напавшего мечом. Внезапно князю вступило в поясницу, он замер в седле, стоя в стременах, не в силах двинутся от охватившей его боли, не в силах даже вскинуть вверх левую руку с малым, облегченным щитом.
Напавший батыр не спеша, но и не мешкая, ударил князя саблей по правому плечу, косо, рубя под основание шеи. Не останавливая движения руки, ордынец плавным, хорошо поставленным движением развалил тело до левой подмышки.
Князь, стоявший в стременах, готовый нанести разящий удар мечом, вдруг резко осел назад – на седло. Голова великого князя вместе с шеей, левой рукой и плечом заскользила вниз, вдоль косого среза. Из середины груди вылетел вертикально вверх фонтан крови высотой почти в человеческий рост, но тут же иссяк, опал. Правая рука князя, продолжавшая сжимать меч, стала заваливаться вместе с туловищем набок, собравшись как бы упасть справа от коня, но затем, словно изменив намерение, туловище откинулось назад, на конский круп, и только после этого соскользнуло вниз. Рука выпустила меч и потащилась по земле: конь запоздало вздрогнул от запаха крови, всхрипел и понес…
* * *
Подробности происшедшего не были видны с верхней галереи княжеского терема, но то, что великий князь Юрий Ингваревич убит, сомнений не вызывало, – все успели заметить, что фигура старика разделилась после удара.
Княгиня Евпраксия в ужасе отступила от перил. Однако стоило ей отойти, как полуторагодовалый Иван Федорович недовольно захныкал у нее на руках, – княгиня лишила его интересного зрелища: через стену уже летели десятки огоньков зажигательных стрел, кое-где в Городе уже занялись соломенные крыши на сараях.
Княгиня, опустив взгляд на ребенка, остановилась, поправила малышу чепец. Нет! Она до последнего ожидала спасительного появления там, внизу, мужа. Она прекрасно знала о его крайне опасном посольстве, с которого он должен был бы уже вернуться – давным-давно, но какая-то упрямая, упорная вера в Федора шептала ей, что она увидит мужа внезапно – там, внизу, на белом коне, врубающимся во главе мощных, внезапно появившихся, как в сказке, владимирских дружин в гущу ордынского войска. Но время шло, а чуда не случалось. Оставаться на галерее далее было опасно. Решительно повернувшись, княгиня пошла в сторону лестницы, ведущей вниз, – с галереи на грешную землю. И тут же остановилась вновь. Навстречу ей на галерею поднимался Апоница, держа перед собой в молитвенно полусогнутых руках темный мешок. Было видно, что руки его давно онемели, да и сам он то ли идет, поднимаясь по лестнице, то ли поочередно стоит на ступеньках, каждый раз на все более высокой, близкой к входу на галерею.
Сознание Евпраксии мгновенно как-то обесцветилось, посерело, мысли стремительно заметались, не желая останавливаться ни на чем, делать выводы, приходить к итогу.
Самое ужасное было лицо Апоницы. Старый советник сильно сдал за день, постарел как заколдованный: лет на двадцать. Его волосы, казавшиеся еще утром сиво-седой тяжелой гривой, были теперь белоснежными, редкими, легкими, как ковыль на ветру в лунном свете, лицо же его, наоборот, потемнело и все покрылось тысячами мелких морщин – как будто растрескалось.
– Ты должна продолжать жить ради сына, – тихо сказала Евпраксии стоящая рядом кормилица, глядя себе под ноги: она боялась поднять взгляд.
Евпраксия не ответила ничего: она не поняла смысла сказанного. Малыш у нее на руках, вывернув почти неестественно голову вбок и вниз, смотрел на расстилающийся внизу, в закатных лучах, Город. Зажигательные стрелы летели в Город все гуще и гуще – дружными группами.
* * *
Батый с интересом проследил падение женщины с ребенком на руках с верхней галереи княжьего терема, цыкнул, затем повернулся к своему советнику, столетнему Бушеру.
Бушер эль Риад, звездочет, прорицатель, кудесник, великий книжник, знавший бездну языков и наречий, был захвачен ордой Батыя в шахском дворце при разгроме Персии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20