– Бьюсь об заклад, здесь живут одни преступники, – решил Антоний.
– Ты, как всегда, чересчур увлекся, – сказал Юлий, – Это место, где живут ремесленники, торговцы и рабы, получившие свободу. Большинство из них – греки и арабы; и они вовсе не преступники.
Впервые в жизни ребята попали в многоквартирный дом и поэтому чувствовали себя первооткрывателями. На первой же галерее они остановились в замешательстве. Внутрь дома вело несколько занавешенных дверных проемов. Из-за занавесок раздавались всевозможные шумы – звон тарелок, детский плач, голоса визгливых женщин и хриплых мужчин, выяснявших отношения. Лаяли собаки, а где-то молодой голос выводил сентиментальную песню. Стойко пахло дешевым мылом, подгоревшим маслом и луком.
– Меня тошнит, – пробормотал Флавий.
– Поздно отступать, – заявил Муций.
– Нам ни за что не найти в этом муравейнике Мегабата, – заныл Флавий.
– Придется спросить, – сказал Муций и решительно отодвинул ближайшую занавеску.
Оказалось, они заглянули в маленькую кухню. Над дымящимся корытом стояла коренастая женщина и терла белье о деревянную доску; у нее было красное от жары и раздражения лицо. Взглянув на мальчиков, она закричала:
– Убирайтесь отсюда, повесы!
Мальчики поспешно ретировались. Навстречу им по галерее шел старик, одетый в лохмотья. Мальчики приблизились к нему.
– Где живет Мегабат? – спросили они.
Старик хихикнул и стал очень быстро лопотать, – ребята ни одного слова не поняли из его речи. От него так сильно пахло вином, что им стало не по себе. Но старик вовсю старался помочь: он продолжал болтать указывая вверх грязным пальцем.
– Мне кажется, Мегабат живет наверху, – сказал Муций своим друзьям.
– Но где? – спросил Публий. – На крыше?
– Подождите, у меня идея! – произнес Юлий, оборачиваясь к Публию. – У кого-нибудь из вас найдется угольный карандаш?
– У меня, – отозвался Публий и достал его из кармана туники.
Юлий завладел карандашом и подошел к стене, подозвав старика: «Эй, ты!» Старик смотрел на него, глупо улыбаясь. Юлий повертел у него перед носом карандашом, чтобы привлечь его внимание, затем нарисовал на стене лестницу и после поставил большой знак вопроса. Старик сразу понял, что от него требуется, взял у Юлия карандаш и провел пять длинных линий рядом с вопросительным знаком. Под ними он поместил три маленьких черточки. Потом он положил карандаш себе в карман и стал вразвалку спускаться по лестнице.
Мальчики увидели, как он пошел, спотыкаясь, по двору и направился в таверну.
– Мой карандаш, – запротестовал Публий.
– Пусть у него останется, – сказал Муций. – Старикан сослужил нам хорошую службу.
– Какую? – не понял Кай. – Что означают эти линии?
Все так и покатились со смеху от такой несообразительности.
– Мегабат живет на пятом этаже, ты, недотепа, – объяснил Юлий.
– А для чего три короткие черты? – спросил Флавий.
– Может быть, третья дверь, – с надеждой произнес Муций.
Он угадал правильно, – теперь они увидели, что все двери пронумерованы. Мальчики взобрались по деревянным ступеням нанятую галерею и остановились перед дверью, помеченной цифрой III. Муций постучал кулаком по занавеске, но при этом получился не звук, а густое облако пыли. Тогда он громко произнес:
– Здесь живет Мегабат?
На что сердитый голос ответил:
– Входите.
– Думаю, здесь можно не снимать сандалии, – прошептал друзьям Муций, входя в комнату.
Очевидно, работа в канцелярии была не очень денежной. Жилище Мегабата состояло из одной-единственной бедно обставленной комнаты без окон. В углу был маленький открытый очаг, в котором горел огонь, в другом углу на полу лежал соломенный тюфяк, служивший, по-видимому, кроватью. Вдоль стен были набиты гвозди, с которых свешивались одежда и одеяла.
Мегабат сидел за столом перед дымящейся миской горошка с колбасой, которые он медленно поглощал. Рядом с миской лежал большой кусок хлеба и похожий на кинжал нож с широким лезвием. Служащий канцелярии цензора оказался пожилым человеком, измученным с виду, чья остроконечная седая бородка напомнила им о Ксантиппе.
Мегабат продолжал есть. Наконец он пробурчал с набитым ртом:
– Кто вы такие?
– Вы Мегабат? – спросил Муций.
– Что вы хотите?
– Нам нужно обсудить с вами очень важный вопрос, – начал Муций.
– Я – Мегабат, но я не могу теперь ничего с вами обсуждать, – пробасил он, ни на секунду не отрываясь от своей миски.
– Простите нас за беспокойство, но мы очень торопимся, – извинился Муций.
– Я тоже очень тороплюсь, – сказал Мегабат. – Я должен идти на службу. Приходите завтра.
Что касалось Мегабата, то для него, по-видимому, дело было решенным, так как он преспокойно взял пальцами кусок колбасы и отправил его в рот. Но Муций не сдавался.
– Мы просто хотели узнать, это вы принимали сообщения позапрошлой ночью в канцелярии цензора или нет? – сказал он.
– Я принимал, – неразборчиво проговорил Мегабат, опять набив рот. – А вам какое дело?
– Нам нужно знать, кто доставил весть об осквернении храма, – пояснил Муций.
– Это секретные сведения, – коротко отрубил Мегабат.
Он поточил нож о край миски и отрезал толстый кусок хлеба.
– Пожалуйста, скажите нам! – взмолился Муций.
– Да кто ты, собственно, такой? – невозмутимо поинтересовался Мегабат.
– Муций Марий Домитий.
Мегабат испуганно встрепенулся.
– Домитий? А ты случайно не родственник его светлости, досточтимого трибуна Домития?
– Это мой отец, – как можно скромнее признался Муций.
Мегабат вскочил со своего места, поспешно проглотил недожеванный кусок хлеба и отвесил низкий поклон.
– Прости меня, юный господин!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47