Когда мы сели в машину, шофер выбросил за окошко сигару, пахнущую необычайно приятно, и в которой было еще три дюйма длины, и достал из коробки следующую. Он зажег ее с таким видом, будто бы это было не удовольствием, а его обязанностью. Во мне опять заговорил англичанин, и я снова начал подсчитывать, сколько мне стоило бы дома купить вот такую коробку с пятьюдесятью сигарами. Несмотря на то, что недавно я бросил курить, а курил я тоже сигары, обычно гаванские, почувствовав запах, столь приятный для моих ноздрей, я на мгновение даже забылся, затем глубоко вздохнул. Жена откликнулась: «Не правда ли, они прекрасны?» «Да, действительно», – ответил я. Но мы имели в виду разные вещи: она – дорогие платья, я – запах сигары!
В Лас Вегасе мы пробыли недолго. Но и этого показалось достаточно, чтобы утомиться от кричащей декорации и вида людей, часами дергающих ручки игровых автоматов. Казалось, здесь большим спросом пользуются изображения обнаженного тела. Открытки, обертки шоколада, книги – на всем этом демонстрировались или обнаженный мужчина, или обнаженная женщина. Я думаю, ни у кого не вызовет удивления, что врач, которому уже под семьдесят, без особого энтузиазма рассматривал подобные картинки. Мы поспешили вернуться в самолет.
Запомнился еще один неприятный эпизод. Наш гид повез нас в горы. Вид вокруг был прекрасный. На склонах вершин росли деревья, но почему-то совсем без листьев. Когда мы опустили взор вниз, к подножью гор, то увидели озеро, по которому вниз по течению медленно двигался сплав деревьев – его ждали на деревообрабатывающем заводе.
С самого раннего детства срубленное дерево вызывало у меня неприятное чувство. Возможно, оно произрастало из моего огромного уважения ко всему живому на Земле. Когда я вижу падающее под ударами топора дерево, у меня возникает ощущение, что произошло убийство. Мне говорили, что деревьев вырубается намного больше, чем это требуется для нужд человеческих. Но кого это беспокоит? Все думают: ничего страшного, вырастут новые.
Я вспомнил случай, который произошел, когда мы были с женой в Южной Африке. Мы были в низовье Крокодиловой реки, где скопилось очень много достопримечательностей. На краю дороги стояли два грузовика. Вдоль нее с винтовками в руках прогуливались молодые люди в военной форме. С ужасом мы увидели, что оба грузовика доверху наполнены мертвыми оленями– импала маленькими, грациозными созданиями. С краев кузова свисали белые хвостики и изумительные рога. Для меня это был шок. Мне трудно было понять, как это можно, убить такое огромное количество животных, чтобы потом содрать с них шкуру и засолить мясо. Да, я понимаю, что для того, чтобы выжить в этом мире, приходится жертвовать жизнями других живых существ. Но мы должны быть очень осторожными, чтобы не прервать нашей связи с природой, чтобы не разрушить прекрасное.
Во время одной из моих лекций меня попросили рассказать о моих поездках по Южной Африке, об обычаях племен, об особенности родов местных женщин, о том, как живут там, где еще не ступала нога белого человека. Я сделал краткий обзор всего того, что мне удалось узнать в Африке, насколько это было возможно, так как оказалось очень сложно суммировать, информацию, которую мы получили, посетив около двухсот племен. Я пытался разъяснить, какие наблюдаются различия в родах у африканских женщин, причинами которых были религиозные обряды и другие социальные обычаи. Согласно языческой вере, роды – это величайший подарок женщине, это самое счастливое событие в ее жизни.
Я обратил внимание, что не вспоминаю о тех двух-четырех процентах патологических случаев, когда африканские женщины умирают, несмотря на то, что их доставляют в больницы, организованные европейцами в несколько сотен миль от племени в джунглях. Я предпочитал рассказывать о нормально прошедших естественных родах. Причина этого в тем, что, действительно, когда мне представилась возможность сопоставить все, что было связано с родами у белых и черных женщин, я не раз и не два становился свидетелем родов, которые блестяще иллюстрировали действия естественного закона воспроизводства. Я очень удивился, когда, выслушав мои восторженные речи, в зале встал человек и со злобой посмотрел на меня. Признаюсь, это была нетипичная ситуация для моих выступлений в Америке. Он заявил, что я не имею права ни в чем сравнивать их, белых американцев, с «богопроклятыми дикарями». «Мы – не животные», – заявил он.
Надо сказать, это заявление очень спорно. Какого уровня развития ни достиг бы человек, он все равно остается животным. И какого бы цвета он ни был, его первые биологические задачи – это воспроизведение и выживание. Со своей стороны, я могу уверенно сказать, что я не вижу никаких принципиальных различий в том, как размножается человек в зависимости от цвета кожи, какой бы она ни была – красной, черной, коричневой, белой, желтой или американской.
Замечание врача, честно говоря, удивило меня потому, что до приезда в Америку я не слышал, чтобы кто-нибудь осмеливался высказывать подобные мнения публично. Я раньше как-то серьезно и не воспринимал такие точки зрения, так как считал их абсурдными и не стоящими внимания.
Я ответил: «Вы ставите меня в невыгодное положение, сэр. О, поверьте, я никогда не решился бы сравнить своих гостеприимных хозяев с животными, с „богопроклятыми“ дикарями, но поверьте мне, в своем продолжительном путешествии по Африке я не встречал таких – „богопроклятых“, так же, как и не встречал людей, которые не были бы животными. Я сомневаюсь, что подобные существа встречаются даже в племенах, наиболее рьяно исповедующих язычество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117