Затем король благословил всех присутствующих и умер так, как жил, – храбрым, остроумным и циничным человеком. Одна из его любовниц, герцогиня Портсмутская, плакала у его ложа, а его последняя мысль была о другой любовнице – Нелли Гвин. «Не дайте голодать бедной Нелли», – шептал он в минуту агонии своему наследнику.
Ко времени смерти Карла II характер и стремления нового короля Якова II были уже достаточно известны. Из всех царствовавших Стюартов Яков был единственный, чьи умственные способности были ниже среднего уровня. Это был тупой и узколобый человек, хотя при этом ум его отличался методичностью и известной логичностью. К тому же, не в пример брату, он был упорен и искренен в своих стремлениях. Основными его желаниями были: упразднить парламент и восстановить в Англии католицизм. Яков серьезно изучал демонологию, сам написал трактат на эту тему, и при нем в Англии вновь запылали костры, на которых жгли еретиков и ведьм. Но первое время он держал свои намерения в тайне, и потому первые его слова при вступлении на престол – обещание «охранять порядок в церкви и государстве, как он установлен законами» – были восприняты с энтузиазмом. Зная ограниченность и узколобость Якова, англичане просто не считали его способным на коварство и двуличие.
Было еще одно обстоятельство, которое обеспечило Якову поддержку уставшей от междоусобиц страны в его борьбе с герцогом Монмутом. Дело в том, что Яков был бездетным, и после его смерти престол естественным образом переходил к мужу его сестры Марии, голландскому штатгальтеру Вильгельму Оранскому, ревностному приверженцу протестантизма. Таким образом, вопрос о престолонаследии и судьбе протестантской религии в Англии решался легко, просто и без кровопролития.
Воцарение Якова было смертельным ударом для герцога Монмута. Его приятная и беззаботная жизнь в Голландии разом нарушилась. Вильгельм Оранский больше не мог принимать его, не нарушая приличий и добрых отношений с английским королем. Что было делать? В это время в Гааге появился шотландский граф Аргайл, обвиненный годом раньше в государственной измене и бежавший из тюрьмы. Этот мятежник предложил Монмуту совместную экспедицию против Якова, и герцог, очертя голову, бросился в свою последнюю авантюру. Две флотилии отплыли к шотландскому и уэльскому берегам. Аргайл высадился первым, но его отряд разошелся без боя, а сам он был схвачен и 30 июня 1688 года казнен.
Монмут в течение некоторого времени был счастливее своего союзника. Фергюссон, немедленно примкнувший к нему, наводнил страну прокламациями, достойными деревенского базара: Яков объявлялся в них изменником, самозванцем и даже убийцей Карла II, а герцог Монмут именовался единственным законным королем. Дворянство западных графств не поддержало претендента, зато в лагерь Монмута толпами стекались фермеры Девоншира и Дорсета, так как герцог провозгласил, что его требованиями являются парламентское управление страной и свобода вероисповедания для протестантов-нонконформистов. Города сдавались ему без боя. Горожане украшали дома гирляндами цветов, и депутации красивейших девушек подносили Монмуту Библию и городские ключи. Его армия достигла шести тысяч человек, но все было разом потеряно, когда Монмут провозгласил себя королем – без согласия того самого парламента, во имя прав которого он якобы восстал. Обе палаты немедленно предложили Якову свою поддержку и объявили «короля Джеймса» вне закона. Попытка мятежников захватить Бристоль и Бат провалилась, и это поражение послужило началом длинной цепочке уже не прекращавшихся неудач.
6 июля Монмут возглавил нападение на лагерь королевских войск близ Седжмура. Атака не удалась, и храбрые фермеры и рудокопы, остановленные в своем движении глубокой канавой, были после непродолжительного, но упорного боя рассеяны королевской кавалерией. Монмут бежал, и после бесплодных попыток уехать из Англии был схвачен милицией Портмана. «Король Джеймс» являл собой жалкое зрелище: одетый в какое-то пастушеское рубище, обросший, со спутанной грязной бородой, поседевший от горя и волнений, он стоял молча перед солдатами и дрожал. Все его дальнейшее поведение развеяло былое очарование его личностью и вызвало всеобщее отвращение своим гнусным малодушием. Впечатление от его низости сглаживается только тем, что Яков вел себя не лучше.
Когда до Якова дошла весть о взятии герцога в плен, он арестовал его троих малолетних детей от Анны Боклей и заточил их в Тауэр. Спустя четыре дня туда же привезли их блудного отца. Монмут сильно пал духом, зная, что дядя его не такой человек, который прощает подобные преступления. Уже с дороги он написал королю униженное письмо, каясь в своем поступке и прося о снисхождении и пощаде. Теперь он все свои надежды возлагал на личное свидание с Яковом, молил его величество допустить кающегося грешника к своим стопам, где он признается во всех своих заблуждениях и сообщит кое-какие важные сведения, касающиеся безопасности королевской особы.
Яков согласился на просьбы Монмута только ради второго пункта предложенной программы покаяния. «Короля Джеймса» встретили изысканными оскорблениями: приведя со связанными за спиной руками в королевскую приемную, заставили дожидаться, пока его величество отобедает. Когда Яков вошел, Монмут со слезами упал на колени, ползал во прахе и старался прильнуть губами к пряжкам королевских башмаков.
– Я сын вашего брата! – взывал он к родственным чувствам Якова. – Если вы отнимете у меня жизнь, то прольете собственную кровь!
Но поскольку ничего нового о своей безопасности король не услышал, узнику не было оказано никакого снисхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120