Если я так привязался к вашим детям, что бы со мной было, если бы у меня отнимали моих? Страшно подумать. Жениться и заводить детей в наши дни могут только бесчувственные болваны.
– Благодарю.
– О, простите ради Бога. Я не имел в виду… Правда. Мне всегда казалось, что вы женитесь снова и снова именно потому, что боитесь остаться без детей. Потому что у вас их каждый раз отнимали. Я восхищался вашей смелостью и упорством. Сколько у вас набралось всего на сегодня?
– Десять своих и двое чужих. Так сказать, счет 10: 2. Не знаю, в чью пользу. Но, говоря по правде, никто меня ничего не лишал. Каждый раз я уходил сам. Единственная жена, которая оставила меня, детей как раз не имела.
– Это была третья?
– Нет, четвертая. Не извиняйтесь – я и сам иногда путаюсь. Так что, как видите, мы с вами шли разными дорогами, но оба оказались на одной и той же мели. Наше плавание – это экспедиция отцов-неудачников. Сколько еще до конца моей вахты?
– Четыре минуты. Вы не возражаете, если я пару раз отожмусь от пола? После долгого покера pectoralis major делается как деревянный. Да и rectus abdominis тоже просит движения.
– Конечно, конечно. Вам хватит там места за моей спиной? С пекторалисом шутить не следует.
Корни деревьев нависали над подмытым берегом. Ветер бежал по кронам, нажимал, пробовал на крепость. Если находил слабину, задерживался и начинал давить неослабно. Дерево не выдерживало, рушилось кроной в воду. По вывороченным в небо корням метались ослепшие муравьи. Река струилась между ветвей, обсасывала новую добычу.
Лодкам приходилось огибать упавшие в воду деревья. Иногда сидевшие в лодках хватались за мокрые ветви, зависали, раскачиваясь на струе. Антон слышал их смех, выкрики. Но каждый раз смех смолкал, когда сидевшие замечали его. Проплывали байдарки, резиновые шлюпки, маленькие моторки. И каждый раз сидевшие в них умолкали и начинали тревожно всматриваться в берег.
Антон не мог понять, что их пугало. Он был один, мирный и безоружный, настроенный благодушно. Кажется, его автомобиль остался где-то на дороге. Кажется он шел к реке, чтобы отыскать мост. Он помнил, что где-то на этом участке раньше был деревянный мост. Может быть, его снесло ледоходом? Он хотел спросить у проплывавших, не видели ли они моста. Но их помрачневшие лица смущали его. Что они замечали на берегу, чего не мог заметить он?
Вдруг земля под его ногами стала беззвучно трястись. Огромный пласт перевитого корнями песка стал выворачиваться, становиться на дыбы. Люди в лодках навалились на весла, пытаясь скорее отплыть в сторону, увернуться от покрытого суками ствола. Падая, Антон увидел торчащие из воды валуны. Они неслись к нему с нарастающей скоростью. Он не знал, то ли ему выставить руки вперед, то ли постараться прикрыть голову. Земля продолжала трястись. Он изо всех сил оттолкнулся от нее ногами, пытаясь перебросить свое тело за камни, в полоску чистой воды.
И проснулся.
Встревоженное лицо Рональда нависало над ним в узком пространстве каюты. Железные ладони перестали трясти плечо, виновато потерлись друг о друга.
– Капитан, справа по носу какой-то корабль. Я думаю, вам надо взглянуть.
Антон поднялся вслед за ним в рубку. «Вавилония», негромко постукивая, ползла по угомонившимся волнам. Над горизонтом небесный рисовальщик упрямо пробовал розовый цвет в самых диковинных сочетаниях. Все попытки воздушных орд прорваться в морскую глубину на сегодня были отбиты. Последние вырвавшиеся из плена пузырьки удирали к поверхности. Кислород водяной снова был отделен от кислорода ветрового тончайшей границей – зеленоватой, рябящей, непробиваемой.
Корабль, видневшийся справа по носу, казался неподвижным. Без огней. По виду – рыболовный траулер. Довольно большой. Какая рыба могла заманить его так далеко от берегов?
– Он выглядит совсем брошенным, – сказал Антон.
Рональд молча протянул ему бинокль.
Подсвеченный заходящим солнцем борт траулера придвинулся вплотную, заполнил оба окуляра. Картинка в овальной рамке – хоть сейчас на стену каюты. Перила в одном месте были порваны и загнуты вверх так, будто кто-то пытался подцепить корабль за них и вытащить из воды. Пустой флагшток на корме. В носовой части – как разбитая скула – рваная пробоина, разрубившая надпись из шести иероглифов ровно посередине. Но высоко над водой – неопасно. В какой-то момент Антону показалось, что тень скользнула по палубе у левого края овальной рамки. Знакомая – встречу с Горемыкалом предвещающая – игла кольнула в горле. Он подкрутил фокусировку. И тогда различил человеческую фигуру.
Казалось, человек пытался подняться по лесенке на верхнюю палубу. Но на последних ступенях потерял силы и упал ничком. Рука неподвижно свисала сквозь поручни. Потом он понял, что это была женщина.
– Я пытался вызвать их по радио, – сказал Рональд. – Никакого ответа Помахал флагом – то же самое.
– Может быть, покричать в мегафон?
– Для этого нужно подойти поближе.
– Возможно, там никого нет в живых.
– Увидим.
– А мы не можем просто пройти мимо? Будто не заметили? Что-то мне очень не нравится в этом корабле. Он явно из Азии. Какой-то «Летучий вьетнамец». Как его занесло в Атлантику?
– Мы не можем оставить терпящих бедствие без помощи. По морским законам это преступление. Нас могут отдать под суд. Если кто-то на траулере жив и видел нас.
– И что? Присудят всыпать сто линьков? Протащат под килем? Там может быть какая-то заразная болезнь.
– Вы капитан – вам решать. Я пока подойду поближе. Сейчас почти штиль – можно стать бортом к борту.
Омертвелый корабль приближался. Были уже ясно видны немытые иллюминаторы, потеки ржавчины на стене надстройки, свисавшие обрывки сетей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170