Теперь и у меня есть такая же хорошая девушка и такой верный друг, как вы! Дайте мне вашу руку, душенька! Клянусь честью, через десять лет быть вам вдовой!

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Эмилия Г а л о т т и.
О д о а р д о
Хетторе Гонзага,
М а и н е л л и,
К а м и л л о Рота, один из советников принца.
К о н т и, художник.
Граф А п п и а и и.
Графиня О р с и н а.
А н ж е л о.
Слуги.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Принц за письменным столом, заваленным письмами и бумагами, которые он просматривает.
Принц. Жалобы, одни лишь жалобы! Просьбы, одни лишь просьбы! Печальные дела, а нам еще завидуют! Вот если бы мы могли помочь всем, тогда, я думаю, нам стоило бы завидовать. Эмилия? (Вскрывает одно из прошений и видит подпись.) Но некая Эмилия Брунески — не Галочти. Не Эмилия Галотти! Что она хочет, эта Эмилия Брунески? (Читает.) Много требует, очень много. Но ее зовут Эмилия. Удовлетворить. (Подписывает и звонит; входит камердинер.) В приемной еще нет никого из советников?
Камердинер. Нет.
П р и н ц. Я слишком рано начал день. Утро такое прекрасное. Я хочу проехаться. Маркиз Маринелли пусть сопровождает меня. Пошлите за ним.
Камердинер выходит.
Я больше не могу работать. Я был так спокоен, убедил себя, что спокоен. Надо же было, чтобы какую-то несчастную Брунески знали Эмилией — и спокойствия моего как не бывало!
Камердинер (снова входит). За маркизом послано. Вот здесь письмо от графиня Орсина.
П р и н ц. Орсина? Положите его туда.
К а м е р д и п е р. Ее гонец ждет.
Принц. Я пошлю ответ, если понадобится. Где она? В городе или в своей вилле?
К а м е р д и н е р. Она прибыла вчера в город. Принц. Тем хуже... тем лучше, хотел я сказать.
Камердинер уходит.
Моя дорогая графиня! Да, я верил, что люблю ее. По что мм только не верим! Возможно, она действительно была любима мной. Но — была!
Камердинер (входит опять). Художник просит позволения...
П р и н ц. Копти? Прекрасно, пусть войдет. Это настроит меня на иные мысли. (Встает.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
П р и н ц.
П р и н ц. Доброе утро, Контп. Как поживаете? Что поделывает искусство?
Контп. Искусство гонится за хлебом.
Принц. Этого не может быть, этого не должно быть, хотя бы в моих маленьких владениях. Но у художника должно быть желание работать.
Копти. Работать? Это для него радость. Но если ему приходится работать слишком много, он перестает быть художником.
П р и н ц. Я имею в виду не мною работ, а большую работу." Одну—выполненную ведь пришли не с пустыми руками, Копти?
Копти. Я принес портрет, который вы заказывали мне, ваша светлость. II принес еще один, которою вы мне не заказывали, по на который стоит посмотреть.
Принц. Какой я заказывал? Не могу припомнить...
К о и т и. Графини Орсина.
При п it. Верно! Портрет только немного запоздал.
Контп. Наших прекрасных дам можно писать не каждый день. Графиня за три месяца лишь однажды согласилась позировать мне.
П р и н ц. Где портреты?
К о н т и. В приемной, я сейчас принесу их.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Принц. Ее портрет! Что ж! Ее портрет — это еще не она сама. А может быть, в портрете я вновь найду то, чего не замечаю больше в оригинале. Но не к чему мне находить там что-либо. Докучливый художник! Я даже думаю, что она подкупила его. А хотя бы и так! Если ее образ, нарисованный иными красками, на ином фоне, снова бы занял место в моем сердце,— право, я бы, кажется, обрадовался. Когда я любил се, я чувствовал себя всегда так легко, так радостно, так беззаботно. А теперь все пошло. Нет, нет, нет! Приятно или неприятно, но так мне лучше.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
П р и н ц. Входит К о и т и с портретами и прислоняет один из них лицевой стороной к стулу.
Копти (устанавливая другой портрет). Я вас прошу, принц, не забывать о границах нашего искусства. Многое из того, что нас пленяет в красоте, лежит за его пределами. Прошу вас встать сюда!
Принц (взглянув на портрет). Отлично, Копти! Отлично! Я о вашем мастерстве, о вашей кисти. Но вы польстили, Копти, бесконечно польстили!
Копти. Оригинал, кажется, был иного мнения. Да и па самом деле я польстил не больше, чем должно льстить искусство. Пусть искусство живописует так, как пластическая природа — ежели она существует — замыслила свой образ; без отступлений, неизбежных, когда образ воплощается в материю, без разрушений, которые приносит время.
Принц. Мыслящий художник ценен вдвойне. Но оригинал, вы говорите, нашел...
Прошу простить меня, принц. Оригинал — особа, к которой следует относиться со всяческим уважением. Я не хотел сказать ничего нелестного для нее.
Принц. Можете быть откровенным! Что же сказал оригинал?
Копти. «Я довольна,— слазала графиня,— что не выгляжу безобразнее».
Принц. Еще безобразнее? О, я действительно узнаю оригинал.
Конти. И она сказала это с гримасой, о которой, разумеется, и не догадаешься по портрету.
Принц. Вот это я и имел в виду! Именно это я и считаю безграничной лестью. О! Я хорошо знаю это гордое, насмешливое выражение, способное обезобразить лицо самой Грации! Не отрицаю, что красивые губы, складываясь в слегка насмешливую улыбку, нередко становятся еще прелестней. Но, должен заметить,— слегка; усмешка не должна превращаться в гримасу, как у нашей графини. А глаза должны господствовать над этой шаловливой усмешкой — глаза, каких нет у нашей любезной графини! Нет их и на этом портрете.
Конти. Ваша светлость, я чрезвычайно удивлен...
Принц. Чем же? Все, что искусство способно сделать хорошего из больших, выпуклых, оцепенелых, неподвижных, как у медузы, глаз графини,— вы, Контя, честно сделали. Честно сказал я? Менее честно — было бы, пожалуй, честнее. Ну, скажите сами, Конти, можно ли по этому портрету сделать заключение о характере оригинала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91