Эмилия (нерешительно). Но... если с ними ничего не случилось... если мое предчувствие обманывает меня, почему же их нет здесь? Почему они не пришли вместе с вами, ваша светлость?
Принц. Так поспешите же, милая Эмилия, и вы сами увидите, как рассеются ваши страхи.
Эмилия. Что мне делать? (В отчаянии ломает руки.)
Принц. Как, сударыня? Вы не доверяете мне?
Эмилия (падает перед ним на колени). У ног ваших молю, ваша светлость...
Принц. Вы устыдили меня. Да, Эмилия, этот немой упрек заслужен мною. Нельзя оправдать мое поведение, каким оно было сегодня утром... в лучшем случае его можно извинить. Простите мне мою слабость. Я не должен был тревожить вас признаниями, от которых мне нечего ждать. Я был уже достаточно наказан тем безмолвным смятением, с которым вы выслушали или, вернее, не захотели выслушать меня. Этот случай, который еще раз дает мне счастье видеть вас и говорить с вами, прежде чем навсегда исчезнут мои надежды,— этот случай я мог бы объяснить как знак будущего счастья, как чудеснейшую отсрочку моего окончательного приговора, я мог бы еще раз осмелиться просить о помиловании, но я хочу — не дрожите, сударыня,— хочу зависеть только от вашего взгляда. Вас не оскорбят ни единым словом, ни единым вздохом. Лишь не казните меня своим недоверием. Лишь не сомневайтесь ни мгновения в своей неограниченной власти надо мной, пусть вам никогда не приходит в голову, что вы нуждаетесь в чьей-то защите против меня. А теперь идемте, идемте, милая Эмилия, идемте туда, где вас ожидают радости, которых вы куда более достойны. (Уводит Эмилию не без сопротивления с ее стороны.) Следуйте за нами, Маринелли.
Маринелли. Следуйте за нами—это, я полагаю, значит «не следуйте за нами». Да и к чему мне за ними? Он должен убедиться сам, много ли сможет добиться от нее с глазу на глаз... Все, что мне остается,— это устроить так, чтобы им никто не помешал. Со стороны графа, я надеюсь, этого уже не приходится опасаться... Но мать, мать! Я был бы весьма удин-лен, если бы она спокойно удалилась, покинув свою дочь в беде.
Входит Баттиста.
Ну, Баттиста? Что слышно нового?
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ Баттиста, Марине л л и.
Баттиста (поспешно). Мать, господин камергер...
Маринелли. Я так и думал! Где она?
Баттиста. Через минуту она появится здесь, если вы не предупредите ее... я и не собирался искать ее, как вы приказали мне для виду, но вдруг издали услышал ее крик. Она напала л а след дочери, а может, и догадывается о нашем замысле! Весь народ, какой только есть в этом пустынном месте, собрался вокруг нее, и все наперебой указывают ей дорогу. Сказали ли ей уже, что здесь и принц и вы,— я не знаю. Что прикажете делать?
Маринелли. Дай сообразить. (Размышляет.) Не впускать ее, когда она знает, что ее дочь здесь?.. Не годится. Ну и вытаращит же она глаза, когда увидит, что овечка угодила к волку. Глаза? Это бы еще ничего. Пусть смилуется небо над нашими ушами! Да и это не страшно! Утомляются и самые лучшие легкие, даже женские. Все женщины перестают кричать, когда выбьются из сил. К тому же она все-таки мать, и нужно, чтобы она была на нашей стороне. Насколько мне известны матери — большинству из них лестно сделаться чем-то вроде тещи. Впусти ее сюда, Баттиста! Впусти ее!
Баттиста. Вы слышите, слышите!
К л а в д и я Г а л о т т и (за сценой). Эмилия! Эмилия! Дитя мое, где ты?
Марине л л и. Ступай, Баттиста, и постарайся только удалить ее любопытных провожатых.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ Клавдия Галотти, Баттиста, Маринелли,
Клавдия (входит в ту дверь, в которую хочет выйти Баттиста). А! Это он вынес ее из карсты! Он увел ее! Я узнаю тебя. Где она, отвечай, несчастный!
Баттиста. Вот и благодарность.
Клавдия. О, если ты заслужил благодарность (мягким тоном), то прости меня, добрый человек! Где же она? Зачем длить эту разлуку с нем! Где она?
Баттиста. О ваша милость, лучше ей не могло быть даже в раю. Вот мой господин, он отведет к ней вашу милость. (К людям, которые хотят войти,) Эй2 вы! Назад!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ Клав д и я Г а л о т т и, М а р и и е л л и.
Клавдия. Твой господин? (Отступает, увидев Маринелли.) А! Так это твой господин! Вы здесь, сударь? И здесь же моя дочь? И вы отведете меня к ней?
Маринелли. С большим удовольствием, сударыня.
Клавдия. Стойте! Мне только что пришло в голову... Ведь это были вы, не правда ли? Вы сегодня утром разыскали графа в моем доме? Вас я оставила вдвоем? С вами у него вышла ссора?
Марипелл и. Ссора? Понятия и с имею — незначительный спор, к тому же деловой.
Клавдия. И ваше имя — Маринелли?
Маринелли. Маркиз Маринелли.
Клавдия. Значит, так и есть. Выслушайте меня, господин маркиз. Имя Маринелли, имя Маринелли, сопровождаемое проклятием,— нет, я не хочу клеветать па этого благородного человека, проклятия не было, проклятие я прибавила сама,— имя Маринелли было последним словом умирающего графа.
Маринелли. Умирающего графа? Графа Аппиани? Вы слышите, сударыня, что меня больше всего поражает в ваших странных речах,— умирающего графа? Что вы еще хотите сказать, я решительно не понимаю...
Клавдия (горько и медленно). Имя Маринелли было последним словом умирающего графа! Понимаете вы теперь? Вначале и я не могла понять, хотя оно было сказано таким тоном,—
я и сейчас еще слышу его! Где был мой разум, что я сразу не поняла этого тона!
Маринелли. В чем же дело, сударыня? Я всегда был другом графа, его преданным другом. И если, умирая, он назвал мое имя...
Клавдия. Но каким тоном? Я не могу передать, но могу описать его, но в нем заключалось все! Все! Вы скажете, что на нас напали разбойники? Убийцы это были, подкупленные убийцы! И Маринелли, Маринелли было последнее слово умирающего графа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91