Никто ни разу не обидел. Если пошутят, то незлобиво. Если увидят, что споткнулся, – помогут встать».
И ему захотелось, чтобы у них всегда все было хорошо. Даже у замполита Жохова. «Вот острят по его адресу, шуточки отпускают обидные, – рассуждал Алеша, – а у него столько дел своих и забот, разве сочтешь! И все трудные, сложные. В войну он сражался, а сейчас уже постарел и, наверное, последние годы служит. Все ему помогать должны, не только критиковать, как Лева Горышин… Или вот лежит рядом старший лейтенант Иванов. Спит или только затаился, думает о жене. Рак, конечно, дело дрянное. Люди изобрели атомную энергию и космические корабли, а рак как косил их, так и косит. Но надо как-то потеплее утешить старшего лейтенанта. Верить бы в выздоровление ее заставил… Да ты совсем как горьковский странник Лука, – оборвал самого себя Горелов, но тотчас же самому себе и возразил: – А может, лучше, если от утешения человеку легче?! Вот и Семушкин мрачный ходит. Видимо, носит в себе какую-то боль, ни с кем не делясь. Или Лева Горышин. Неплохой парень и летчик стоящий. А с комсомольской работой у него не ладится…»
Ветер проносил над крышей дежурного домика все новые и новые облака, бил в стекла дождем. Незаметно Горелов уснул. Стало совсем тихо в дежурке, только часы громко стучали на столе, да Иванов несколько раз бормотнул что-то во сне.
Было без четверти шесть, когда телефон забился длинным звонком. Иванов вскочил босыми ногами на пол, снял трубку.
– Слушаюсь. Занимаем готовность номер один.
– Мы пойдем. Ладно? – попросил Горышин, приподнявшись на кровати.
Старший лейтенант кивнул головой, в трубку сказал:
– Сейчас в шесть тридцать готовность номер один займет пара лейтенанта Горышина… – И, повесив трубку, добавил: – Собирайтесь, хлопцы, а я еще доберу немного.
Алеша пошел за техниками. С их помощью он и Горышин надели высотные костюмы и покинули помещение. Утренний ветерок обдал их свежестью. В нем неуловимо присутствовала влага тех самых облаков, что пришли на Соболекву с моря. На больших телах истребителей оседала сырость.
На этом дежурстве самолеты Горелова и Горышина обслуживали братья-близнецы техники Колпаковы Олег и Виктор. Они были известны на весь военный округ – ни о ком так много не писала армейская печать. Отличники, кандидаты в военную академию… Горелов к ним приглядывался с любопытством. Действительно, если бы не шрам над левой бровью у Олега, их не различить.
Когда Горелов и его командир подошли к самолетам, там было уже все готово. Колпаковы играли в шахматы на недавно снятых сырых чехлах. Лева и Алеша не спешили садиться в кабины истребителей, с удовольствием любуясь наступавшим утром и небом, которое заголубело в двух или трех местах. Но радость их была преждевременной. Буквально через десять минут снова косыми рваными хлопьями поплыли облака и даже не облака, а так какой-то бесцветный теплый пар. Мелкая изморось вместе с ветром ударила в лицо.
– Вот теперь будешь знать, что такое близость моря, – нравоучительно изрек Горышин.
Алеша, окая, сказал:
– Да… у нас на Верхней Волге такая погода – редкость.
– А у нас в Средней Азии так вообще сложных метеоусловий почти не бывает: пески да солнышко. Только над горами такая муть образуется. А от Карши до Кызыл-арвата люди вообще о туманах слабое представление имеют. Стой! – вдруг остановил самого себя Лева. – По какому случаю в штабе такая иллюминация?
Горелов посмотрел в сторону красного кирпичного здания. Действительно во всех окнах сиял яркий электрический свет.
– Вот это да! – с еще большим удивлением воскликнул наблюдательный Горышин. – Чего это там столько народу сейчас? И кажется, все под ремнями, ни одного в брюках навыпуск не вижу. Смотри, Горелов, целая кавалькада ЗИМов на аэродром въезжает – раз, два, три, четыре, пять… Ох, не люблю я, когда столько начальства! Давай-ка досрочно по кабинам.
Они уже забрались по стремянкам в свои машины, когда дверь дежурного домика распахнулась и на пороге появился Иванов.
– Эй, ребята! В гарнизоне тревога!
Алеша с помощью Олега Колпакова надел парашют, подключил к радиостанции соединительный провод. Сделал он это вовремя, потому что не куда-нибудь, а прямо к дежурному домику взяла курс кавалькада автомашин. Впереди мчалась кремовая «Волга» Ефимкова – как лидер, указывающий путь всему каравану в сложном лабиринте аэродромных дорого. Горелов с любопытством наблюдал за приближающимися машинами. Они очень аккуратно съехались возле дежурного домика. Из «Волги» вышел туго перепоясанный ремнями и от этого еще более нескладный и грузный комдив, неторопливо, с достоинством приблизился к первому ЗИМу и отворил дверцу. Показался высокий военный в брюках навыпуск и сером плащ-пальто. Алеша рассмотрел на погоне большую маршальскую звезду. Он узнал военного по многочисленным портретам. Это был один из заместителей министра обороны.
«Вот это да! – подумал Алеша. – Ну, начнется сейчас кутерьма».
Едва только маршал вышел, как дружно захлопали дверцы всех других ЗИМов. Из машин выходили генералы в форме самых различных родов войск: два авиатора, два артиллериста, остальные были в общевойсковой форме – в большинстве с красными лампасами. Твердой, негнущейся походкой маршал направился к дежурному домику. Он еще легко носил тело в свои шестьдесят с лишним лет. Выбежавший навстречу с рапортом старшего лейтенанта Иванова маршал прервал на полуслове коротким «вольно». Войдя в дежурный домик, досадливо передернул плечами.
– Полковник Ефимков, – спросил он строго, – здесь у вас что?
– Помещение для отдыха летного состава дежурного звена, товарищ маршал, – немного озадаченный, доложил комдив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127