путешествовать на броне танков, чтобы зарекомендовать себя настоящим военным следователем. Моя первейшая обязанность оберегать государственную безопасность, и здесь-то я отличусь».
Евгений Семенович усмехнулся, подумав о том, что эта возможность наступила. У него в сейфе лежала случайно найденная записная книжка красноармейца Аркадия Челнокова. Каким важным был сейчас для него этот документ!
…Стукалов всегда считал себя человеком дела. Повалявшись на мягкой чистой кровати всего минут пятнадцать, не больше, он вскочил, открыл сейф и, достав оттуда записную книжку в голубенькой обложке, начал задумчиво перелистывать ее страницы, заполненные округлыми буквами. Стукалов недолюбливал этого застенчивого мечтательного юношу с большими, спокойными глазами. Ему всегда казалось, что Челноков пользуется незаслуженной симпатией и комиссара Румянцева, и летчиков, и даже самого Демидова. Челнокова с теплой шутливостью именовали «полковым поэтом», его приглашали на самые ответственные штабные заседания и поручали вести протоколы. А ведь на эти совещания иной раз и Стукалова забывали приглашать, ссылаясь на то, что они носят сугубо производственный характер. И на допросе немецкого аса, сбитого комиссаром Румянцевым, Челнокову поручили быть переводчиком.
Евгений Семенович неоднократно прислушивался к частушкам и стихотворениям, которые декламировал моторист, но никакой крамолы обнаружить не мог. А теперь… теперь перед ним лежала подлинная исповедь этого юнца и много, ой как много давала она ему, военному следователю, призванному оберегать государственную безопасность полка. Стукалов улыбнулся тонкими губами: «Нет, шалишь, большую власть над людьми имеешь ты, Семеныч. Вот ходит себе спокойно этот рифмоплет и знать не знает, где он может очутиться через считанные денечки. И гордецу Демидову это будет хорошим уроком».
Евгений Семенович снял телефонную трубку, набрал городской номер коммутатора авиагарнизона и потребовал штаб Демидова. Ему повезло: трубку взял не кто-нибудь, а сам подполковник.
– Я вас слушаю, товарищ майор! – отозвался он. – Как новое жилище?
– Спасибо. Очень хорошее, – ответил Стукалов. – У меня к вам безотлагательное дело. Когда к вам можно зайти?
– В любое время, – ровным голосом произнес Демидов. – Сейчас, правда, мы готовимся к вылету на прикрытие переднего края обороны, так что лучше бы завтра.
– Я готов подождать до этого срока, – сдержанно согласился Стукалов. – Но, повторяю, товарищ командир, дело у меня безотлагательное.
– Вот и прекрасно, – заключил Демидов, – завтра и разберемся. – И в трубке запели короткие гудки.
Демидов думал, что после разговора с командующим авиацией фронта его полк введут в бой сразу же, едва только запоздалый осенний рассвет зажелтит землю. Но обстоятельства сложились иначе. С утра заладил нудный промозглый дождик, и туман до того плотно упал на аэродром, что западной его окраины и стоящих на ней бомбардировщиков ПЕ-2 не было видно. Тридцать два летчика в готовности номер один битый час просидели в тесных кабинах истребителей. Затем готовность номер один заменили готовностью номер два. Летчики с наслаждением покинули тесные кабины и, разминая затекшие руки и ноги, ходили по летному полю, сбивались в веселые группки на стоянках своих эскадрилий, в технических каптерках резались в домино и шахматы. У машины Султан-хана, пестрой от нарисованных на ней техником Кокоревым красных звездочек, собралась почти вся эскадрилья. Очутившийся здесь же инженер Стогов, попыхивая папиросой, одну за другой рассказывал авиационные байки.
– Вот вы молодой, да ранний, – шутливо тыкал он пальцем в высокого угреватого лейтенанта Бублейникова: ему он едва-едва доставал до плеча, – скажите, какая разница между типами самолетов?
– Так это же целую лекцию надо читать, – замялся лейтенант.
– Лекцию, – презрительно протянул инженер. – А я, как по-писаному, в две минуты все преподам. Собрались однажды на аэродроме «дуглас», «пешка», «ил», а рядом «ишачок» стоит. Вот «ишачок» и спрашивает у «пешки»: «Ты чего такая худая?» «Поневоле будешь худой, – отвечает «пешка», – если каждый божий день тебя «мессеры» и «хейнкели» от зари до зари гоняют». Спрашивает «ишачок» у «ильюшина»: «А ты чего сгорбился?» – «Как же не горбиться, если тебя каждый день зенитки лупят?» Тогда «ишачок» у «Дугласа» спрашивает: «А ты чего такой толстый?» «А я, – говорит «дуглас», – продовольствие да интендантское имущество вожу, каким же мне быть еще».
Красная ракета, с треском разорвавшаяся в воздухе, прервала веселую болтовню. Это начштаба Петельников снова сигналил готовность номер один. От командного пункта, придерживая прыгающий планшет, бежал к ним сам Демидов.
– «Батя» рысит, как имеретинский иноходец, – заметил Султан-хан, – значит, на задание пойдем.
– А погода? – всколыхнулся неуверенный голос Барыбина.
Демидов приказал немедленно собраться всем летчикам на стоянке первой эскадрильи и, когда они кольцом расселись вокруг него, ткнул пальцем в карту.
– Все нашли Серпухов, никто не потерял? Теперь берите юго-западнее города восемь километров. Здесь наш аэродром подскока. Если кого подобьют или обрежет мотор – плюхайтесь на него. А сейчас взлетаем. Курсом на Серпухов идут шестьдесят Ю-88. Боевой порядок – фронт эскадрилий. Пойдем за облаками. Туман расходится. – Он выпрямился и, сверкнув глазами, зычно скомандовал: – По са-мо-летам!
И аэродром быстро опустел. Одна за другой уплыли к линии фронта девятка и три семерки истребителей. Демидов повел свою девятку «Яковлевых».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120