Фенуччи вытащил плащ, осмотрел его спереди и сзади, оглядел рукава.
— Башмаки?
— Вот эти ботинки. — Кларенс указал на коричневые мокасины, которые были на нем.
Фенуччи кивнул.
Ему неинтересно, подумал Кларенс. Фенуччи рассчитывает на револьвер. А может, он уже составил мнение, выслушав показания Мэрилин. Он явно не собирается отправлять вещи в лабораторию на обследование.
— Вы сказали, что Рейнолдс приятный человек, джентльмен. Воспитанный. — Фенуччи слегка улыбнулся. — Не мог он нанять кого-то, чтобы пристукнуть этого пария?
Кларенс покачал головой:
— Мне кажется, он не такой человек. Он говорил мне, что хочет забыть обо всем. Он любил собаку, а собака была мертва.
— Когда Рейнолдс говорил вам, что хотел бы все забыть?
Кларенс вспомнил разговор в понедельник в кабинете мистера Рейнолдса. Кларенс не хотел упоминать об этом визите, хотя мистер Рейнолдс, вероятно, расскажет о нем.
— Он сказал мне об этом, когда узнал, что собака мертва.
— Хорошо. Ладно, патрульный Духамель. На сегодня все. — Фенуччи направился к двери. — У вас выходной до какого времени?
— До восьми вечера в четверг, сэр.
— Я смогу застать вас здесь?
— Да.
— Не уезжайте из города... несколько дней. — Фенуччи ушел, прихватив револьвер с ремнем.
Кларенс перевел дыхание, прислушиваясь к шагам Фенуччи на лестнице. По крайней мере половина его вопросов задавалась со смыслом, подумал Кларенс. «Не мог ли Рейнолдс напять кого-то, чтобы пристукнуть этого пария?» Неужели Фенуччи ожидал, что Кларенс клюнет на такое? Собрал ли уже детектив все необходимые доказательства? А что с револьвером? Кларенс тщательно вымыл его. Но лабораторные исследования — вещь невероятная. Ответ будет либо «да», либо «нет». Сейчас это уже не в его власти. Кларенс не знал, поехал ли Фенуччи к Мэрилин или к мистеру Рейнолдсу, кроме того, детектив работал над этим делом наверняка не в одиночку. Кларенс поднял телефонную трубку и посмотрел на часы: без семнадцати одиннадцать.
Мэрилин ответила, к громадному облегчению Кларенса.
— Здравствуй, дорогая. Клар. Как ты?
— Паршиво. Как раз собиралась выйти.
— Ты одна?
— Да-а. — В голосе ее звучали нетерпеливые и нервозные нотки.
— Копы... из отдела по расследованию убийств только что говорили со мной. Они приходили к тебе?
— Да. Явились сюда в семь. Может, заходили и раньше, но меня весь день не было дома.
— Что ты им сказала?
— Я сказала им, — ответила Мэрилин все тем же напряженным тоном, — что ты провел здесь всю ночь.
Кларенс судорожно вздохнул:
— Я сказал то же самое. Слава богу. Спасибо.
— Не благодари меня, я сделала это ради своего удовольствия.
Он замолчал на несколько секунд. Она имела в виду удовольствие навредить копам, солгать им.
— Они еще придут?
— Не знаю. Возможно. Но я не собираюсь оставаться здесь. Устала от всего этого. Но...
— Но?.. Что, дорогая?
— Я думаю, это сделал ты, верно? — спросила она шепотом.
Он плотно прижал трубку к уху:
— Ты сказала правду.
— Мне надо идти, Клар. Я не останусь здесь на ночь.
— Ты боишься, что они придут к тебе ночью?
— Мне просто тошно здесь, противно видеть легавого в моей квартире! — Похоже, у нее начиналась истерика.
Он спросил ее, где она будет ночевать. Возможно, у Эвелин на Кристофер-стрит.
— Ты позвонишь мне завтра? Я же не знаю, где искать тебя. Еще одно. Я сказал, что ушел от тебя в половине восьмого или в восемь утра.
— По-моему, я сказала: в десять. Около десяти.
— Не думаю, что это имеет значение.
— Мне надо идти.
— Обещай, что позвонишь мне!
— Я позвоню тебе. — Она повесила трубку.
* * *
В это время, около одиннадцати часов, Эд и Грета Рейнолдсы разговаривали с полицейским из отдела убийств, детективом по имени Морисси. Другой детектив позвонил Эду на работу около четырех часов дня, переговорив предварительно с Гретой и узнав номер его служебного телефона, чтобы назначить Эду встречу в его квартире в семь часов вечера. Но Эд отказался, объяснив, что они с женой должны присутствовать на похоронной церемонии на Лексингтон-авеню: умерла мать их знакомой, и он освободится не раньше десяти часов вечера. Эд был тверд. Эд полагал, что полиция хотела видеть его, чтобы выяснить какие-то детали, поставить заключительную точку в деле Лизы, потому что детектив не сказал, что он из отдела убийств. Мать Лили Брендстрам умерла после долгой болезни, и Эд с Гретой присутствовали на мрачной церемонии в похоронном бюро, а затем, вместе с другими, в основном друзьями покойницы, поехали в квартиру Лили на Восьмидесятой улице Восточного округа.
Эд с Гретой переехали. С начала недели они жили в новой квартире на Девятой улице Восточного округа, в доме, который казался им гораздо приятнее их прежнего дома на Риверсайд-Драйв.
Детектив Фред Морисси объяснил, что Фенуччи, который разговаривал с Эдом в его кабинете, предстояло отправиться к одиннадцати часам по какому-то делу.
— У нас по нескольку человек работают над одним делом, — объяснил Морисси с приятной ирландской ухмылкой. — Собираем все по кусочкам. Шерлоки Холмсы уже перевелись.
Эд вежливо улыбнулся. Они с Гретой не знали о смерти Роважински, пока им не сказал Морисси. Бэрроу-стрит. У Эда было смутное представление о том, где находится эта улица, к западу отсюда, на другой стороне Седьмой авеню, где улицы имели свои названия и не пересекались под прямым углом. Им задали несколько вопросов, в частности, где был Эд вчера вечером, во вторник, между восемью и двумя-тремя часами ночи. Вчера вечером они с Гретой хотели пойти в кино на Восьмой улице и не пошли, потому что Эду пришлось почти до часу ночи читать рукопись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85