Да упокоится душа её с миром.
Смерть ЛЕЛИИ ЭУХЕНИИ БАЛЬЕСТЕРОС стала невосполнимой утратой для её многочисленных друзей. Память о ней навсегда сохранится в наших сердцах.
Алехандро Нуньес, булочник, желает своей дорогой подруге ЛЕЛИИ БАЛЬЕСТЕРОС безмятежного путешествия в Вечность.
Все эти объявления были отмечены черными крестиками или даже целыми рядами черрных крестов. Здесь же в траурной рамке было помещено выражение глубокого соболезнования от Ксавьера Санчеса-Шмидта, искусствоведа. И ещё одно от какого-то клуба из Веракрус.
В дверь позвонили, и Теодор вскочил со своего кресла.
- Иносенса, это наверное Рамон. Будешь накрывать на стол, не забудь поставить второй прибор.
Но за ажурными воротами стоял незнакомый молодой человек. Немного помедлив на пороге, Теодор все же направился через дворик к нему.
- Что вам угодно? - спросил Теодор.
- Buenas tardes 1). Это вы сеньор Шибельхут? - мило улыбаясь, поинтересовался молодой человек. - У меня тут есть одна вещица, которая, похоже, принадлежит вам. - С этими словами он указал на зажатый подмышкой бумажный пакет.
________________________________
1) Добрый вечер (исп.)
- Что это?
- Кашне. - Он выжидающе вскинул брови. - Разве вы не теряли кашне?
- Нет. - Теодор решительно покачал головой.
- А мне все-таки кажется, что теряли. Постарайтесь вспомнить. Несколько дней тому назад, ну?
- Я не терял никакого кашне. Где вы его нашли?
Молодой человек был явно разочарован.
- Здесь. - Он провел языком по пересохшим губам. - Вот тут, на тротуаре. Хорошее кашне. Я подумал, что, может быть, это вы потеряли. Adios, сеньор. - Он порывисто развернулся и быстро зашагал прочь.
Одна из уловок уличной шпаны, подумал Теодор. Если бы он решил взглянуть на кашне, парнишка наверняка сказал бы: "Если вы мне дадите десять песо, то можете оставить его себе. Вы же сами видите, что оно стоит, по крайней мере, вдвое дороже." Теодор отпер ворота и выглянул на улицу, высматривая Рамона, но того не было видно ни с какой стороны. Зато паренек с бумажным пакетом подмышкой как раз дошел до угла и переходил на другую сторону улицы. Повернув голову, он взглянул через плечо на Теодора. Его дешевые, мешковатые черные брюки болтались на тощих ногах, словно портки, надетые на огородное пугало, и в какой-то момент это напомнило Теодору о тех смешных человечках - "...палка - палка-огуречик..." - которых он часто рисовал своей чернильной ручкой в нижнем углу открыток и писем к Лелии.
Глава 7
От предложенной выпивки Рамон отказался. Не снимая плаща, он присел на краешек дивана, положив руки на колени. Его била дрожь. Время близилось к полунучи.
- Я был у Эдуардо Паррала и Карлоса. Я сказал им, что невиновен, но не знаю, поверили ли они мне. Разве можно узнать, верит тебе человек или нет? - Его голос дрогнул, в нем появились истерические нотки. - А ты, Тео? Ты веришь в том, что я невиновен?
- Я тебе верю, Рамон, - соврал Теодор, не зная, что может натворить Рамон, если он скажет ему правду, признается в том, что сам не знает, чему верить. Ему было интересно, как Эдуардо отреагировал на подобный вопрос. Эдуардо был молодым и способным художником. Это был добродушный парень, который, хотя возможно, и сам был тайно влюблен в Лелию, однако это не мешало ему поддерживать добрые отношения с ним и с Рамоном. Теодор не мог себе представить Эдуардо во гневе, но только как он воспринял подобные оправдания? Теодор подошел к тележке, на которой были расставлены бутылки с выпивкой и налил два стакана, один из которых затем отнес Рамону.
- Вот, выпей. Тебе это поможет. Ведь у тебя, наверное, за целый день не было ни капли во рту, да?
- Нет. Нет, спасибо, Тео. Не хочу виски.
- Тагда, может быть, чаю?
- Нет. - Рамон энергично тер ладони о брюки.
- А Карлос тебе что сказал? - спросил Теодор.
- Он был каким-то притихшим. Я не знаю, что он говорил. А потом он выпил два стакана крепкого виски и приказал мне заткнуться. Он сказал, что это оскорбляло светую память Лелии. Представь себе! Потом Изабель попыталась успокоить его и стала извиняться передо мной за него, потому что он, наверное, начал напиваться ещё задолго до моего прихода, а уж когда я уходил от них, то он и вовсе уже на ногах не стоял.
- Ничего удивительного... Карлосу она тоже нравилась.
Рамон рассмеялся.
- Она? Карлосу нравится любая симпатичная мордашка. Но он не имеет никакого права затыкать мне рот. Я пришел к нему, как к другу. Теперь же я навсегда вычеркну его из списка своих друзей. В этом своем университете, он окончательно впал в детство. Он ведет себя не как мужчина, а как сопливый мальчишка, который во все зависит от жены! И у него ещё хватает наглости приказывать мне заткнуться!
Теодор ответил не сразу.
- Знаешь, меня Карлос тоже иногда раздражает. И зря ты пошел к нему, Рамон. Не надо было этого делать. Я, конечно, понимаю 0 мы все понимаем что ты очень растроен тем, что тебя допрашивали в полиции. Там тебя обвиняли, всячески оскорбляли, а потому ты теперь задался целью во что бы то ни стало убедить всех в том, что ты невиновен. - Теодор чуть заметно улыбнулся.
Рамон со злостью глядел на него.
- По-твоему, это очень смешно? Ты только погляди на себя. ТЫ же совсем не огорчен, не так ои? Держу пари, что ты ни слезинки не проронил по Лелии!
- Я просто хочу сказать, что я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас, Рамон. Артуро сказал, что у тебя возникли проблемы со сном. Если тебе нужно снотворное, то у меня есть хорошее лекарство.
- Не нужны мне никакие таблетки.
А в самом деле, что ему нужно, вдруг задумался Теодор. Неужели он ожидал, что они бросятся друг другу в объятья и начнут оплакивать Лелию, причитая о том, что она значила в жизни каждого из них?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101