Своего имени он не назва. Но посоветовал мне хорошенько подумать, потому что это мой последний шанс. Самый-самый последний! - Он снова рассмеялся.
- И в котором часу это было? - упавшим голосом спросил Теодор.
- Примерно часа два назад. В девятом часу, как раз во время ужина.
- А ты не помнишь, звонок был, случайно, не междугородний?
- Не-а. Звонили откуда-то из города. А что?
- Да нет, ничего... - Теодор вытер ладонью лоб, на котором выступила испарина. - Капитан тебе сам все завтра расскажет. Я же больше ничего тебе сказать не могу.
- Послушай, так что все-таки просиходит? А?
Теодор замялся.
- А он что, предложил тебе купить кашне?
- Не-а. Просто спросил, не терял ли я его. Похоже, сам он в этом положительно не сомневался. Но я точно так же был уверен, что все мои три кашне лежат в ящике комода и пребывают там в целости и сохранности. В чем я позднее и убедился.
- Хорошо. Очень хорошо, - проговорил Теодор, испытывая огромное облегчение. - Все, Эдуардо, больше ничего сказать не могу. Позвони мне завтра, после того, как переговоришь с капитаном. Если, конечно, будет желание.
- Ладно, Тео. Ну а как работа? Ты сейчас над чем-нибудь работаешь?
- Да... есть тут кое-что. А ты?
- Да. Портреты, как обычно. А с июня займусь пейзажами.
Эдуардо был юношей серьезным, и даже можно сказать, педантичным. Если он брался писать портреты, то занимался ими в течение целого года. А после года пейзажей, возможно, наступит пора и года натюрмортов. Лелия иногда подшучивала над ним за подобный консерватизм, однако, она также уважала его талант. Положив трубку, Теодор снова взялся за работу, уходя в неё с головой, так что все посторонние мысли для него просто перестали существовать, а из-под его пера выходила зарисовка цинничного типа с сигаретой в зубах, являющегося главным отрицательным персонажем книги и по совместительству воплощавшим реальность, фатализм и пессимизм.
На улице у ворот раздались приглушенные голоса, и тогда, опомнившись, он взглянул на часы. Начало третьего ночи. Было слышно, как в замке ворот поворачивается ключ. Теодор встал из-за стола. Затем уже другой ключ отпер входную дверь, и в гостиной послышались осторожные шаги. Теодор подумал о том, что это, скорее всего, был Рамон, но только почему он боялся окликнуть его? Это шаги Рамона, думал он. Вот, он уже поднимается по лестнице. Выглянул через приоткрытую дверь, он увидел Рамона, который тем временем уже почти достиг верхней площадки лестничного марша.
- Привет, Рамон! Что-то ты припозднился! - сказал Теодор как ни в чем не бывало.
- Ты ещё не спишь? А я старался не шуметь, чтобы не разбудить тебя.
Теодор отложил авторучку.
- Зайди сюда на минутку. Я хочу тебе кое-что сказать. Сегодня вечером я позвонил Эдуардо Парралу, а он вдруг ни с того ни с сего сказал, что ему сегодня, часов в восемь, звонил какой-то мужик, интересовавшийся, не терял ли он кашне.
- В самом деле? - без особого воодушевления отозвался Рамон.
- В твоей записной книжке был телефон Эдуардо?
- Кажется, да.
- Значит, он уже пустил её в дело. Вероятно, он позвонит и ещё кому-нибудь из твоих друзей и просто наверняка попадет в западню, если, конечно бы сможем быстро и грамотно её организовать.
Несколько мгновений Рамон молча глядел на него, а затем склонился над рисунком.
- Это злодей, да?
- Да. А главный герой будет стоять вот тут, глядя на него - он будет гораздо меньше. - Рамон прочитал книжку ещё в Гуанахуато, и, похоже, она ему понравилась.
- Мне нравятся глаза. Просто отлично нарисовано, - похвалил Рамон. Это хорошая книжка, Тео, а твои рисунки сделают её по-настоящему знаменитой.
Теодор же думал о том, что в записной книжке Рамона имен и телефонов, скорее всего, было не так уж и много. И если проинструктировать двоих или троих из них, чтобы они сознались бы в потере кашне и договорились с Инфанте о встрече... Но теперь юный негодяй, скорее всего, будет крайне осторожен, и вряд ли станет действовать напрямую. Ведь ему каким-то образом удалось миновать полицейский кордон, выставленный вокруг города.
- Рамон, а ты, кажется, только что говорил с кем-то у ворот?
- Да, это был полицейский. Я открывал ворота, когда он подошел ко мне и схватил за руку. Видать, сразу не признал. Так что охранают нас на совесть, можешь не сомневаться, - с улыбкой добавил Рамон.
Разговор же о кашне Теодор той ночью больше благоразумно не возобновлял. Видимо, Рамон ещё просто не успел осознать всей важности этой улики.
Зато на следующее утро Теодор испытал настоящее удовлетворение, увидев большую фотографию Инфанте, опебликованную на первых полосах центральных газет под заголовком: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ?" Так что теперь его самодовольную физиономию увидят и запомнят даже те, у кого нет денег на то, чтобы купить газету.
Утром Теодор также позвонил в ювелирный магазин "Паласио-Реал", и там ему ответили, что ожерелья, оставленного на имя Лелии Бальестерос, среди невостребованных заказов не оказалось.
Глава 24
- Привет, Тео. Это Изабель Идальго... Спасибо, хорошо, а ты как? - Она говорила по-английски, как делала частенько, когда у неё было хорошее настроение, но только на этот раз в её голосе слышалась еле уловимая тревога. - Ты уже читал утренние газеты? Ну и как тебе вся эта история? Они что, в самом деле считают виновным этого Инфанте?
- Они ещё ни в чем не уверены, - ответил Теодор. - Однако, он имеет к этому делу какое-то отношение, это точно.
Она продолжала задавать ему вопросы, на которые Теодор отвечал очень осторожно, не желая без достаточных на то оснований клеймить молодого человека как убийцу. Газеты ссылались на то, что у полицейских имеется целый ряд причин полагать, что юноша может оказаться так или иначе замешанным в чудовищном убийстве Бальестерос, произошедшем в конце февраля, так что Теодор не поведал ей ничего нового, подтвердив лишь, что видел этого человека, ошивающимся возле его дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101