- А где вы живете на Лонг-Айленде?
- Грейт-Нек.
Энн жила на Лонг-Айленде, но много дальше.
- Я зову свой дом псарней, - продолжал Бруно. - И вокруг все заросло "собачьим деревом",* и у всех в доме, вплоть до шофера, есть что-то собачье. - Он внезапно рассмеялся с видимым удовольствием и снова склонился над едой.
- - - - - - - - -
* Так зовут кизил (здесь и далее примечания переводчика).
- - - - - - - - -
Теперь Гай видел только макушку его узкой головы с негустыми волосами и выдающийся вперед прыщ. На прыщ Гай не обращал внимания до того момента, как Бруно заснул и запрокинул голову, но теперь он казался ему чудовищной и неприятной вещью.
- А почему так? - поинтересовался Гай.
- Да взять отца. Скотина. А вот с матерью у меня тоже всё о'кей. Через пару дней она тоже приедет в Санта-Фе.
- Это хорошо.
- Еще как, - произнес Бруно таким тоном, словно спорил с Гаем. - Нам хорошо с ней. Посидим, поболтаем. Играем в гольф. Даже на вечеринки ходим вместе. - Он засмеялся - полузастенчиво, полугордо и вдруг сделался робким и молодым. - Вам это кажется смешным, да?
- Нисколько, - ответил Гай.
- Мне хочется иметь собственные деньги. Знаете, в этом году у меня должны были бы быть свои доходы, но папаша не хочет позволить мне иметь их. Он кладет всё в свой карман. Вы не поверите, но у меня сейчас меньше денег, чем когда я ходил в школу, на всё оплаченное. Я вынужден всякий раз просить сотню долларов у матери. - Он улыбнулся.
- Нужно было позволить мне оплатить счет.
- Да нет! - протестующе сказал Бруно. - Я к тому, что мало хорошего, когда тебя грабит собственный отец. Причем это даже не его деньги, а деньги семьи моей матери. - Он остановился, ожидая реакции Гая.
- А что, ваша мать не имеет никаких прав?
- Он поставил собственное имя на бизнес, когда я был еще ребенком! хрипло воскликнул Бруно.
- А-а. - Гай подумал о том, сколько же людей встречал Бруно, оплачивал счета и рассказывал им эту же историю про своего отца. - А почему это он так?
Бруно недоуменно развел руками, а затем сунул их в карманы.
- Я же сказал, что он скотина. Он гребет под себя что только может. Теперь он говорит, что ничего мне не даст, потому что я не хочу трудиться. Но это ложь. Он считает, что мы с матерью слишком хорошо живем, и только и думает, как бы нас урезать.
Гай живо представил себе Бруно и его мать, моложавую женщину из лонг-айлендского общества, обильно использующую краски и тушь и иногда, как и ее сын, вырывающуюся в веселые компании.
- В каком колледже учились?
- В Гарварде. Выгнали со второго курса. За выпивки и азартные игры. Он пожал узкими плечами. - У вас не так, да? Хорошо, я шалопай, ну так что?
Он налил еще виски в оба стакана.
- Кто вам так сказал?
- Отец все время говорит. Ему надо было бы иметь такого тихого и милого сына, как вы, тогда всё было бы хорошо.
- А с чего вы решили, будто я тихий и милый?
- Я имею в виду, что вы серьезный, у вас профессия. Да еще и архитектура. А вот я - мне не нравится работать. Мне и не надо работать, понимаете? Я не писатель, не художник, не музыкант. Какой смысл человеку работать, если в этом нет необходимости? Я наживу себе язвы иным путем. Пусть отец их наживает. Хм, он всё надеется, что я присоединюсь к нему в его бизнесе. Я говорю ему, что его бизнес, любой бизнес - это узаконенное перерезание глоток. Как брак - узаконенный блуд. Я прав?
Гай криво усмехнулся, взглянув на Бруно, посолил жареную картошку на вилке. Ел он медленно, получая удовольствие от еды. От общения с Бруно он не получал особого удовольствия - как от действа, разворачивающегося на сцене, расположенной очень далеко. Мысли его сейчас занимала Энн. Его мечты об Энн, к которым он то и дело возвращался, казались ему более реальными, чем истинный мир, временами вторгавшийся в его мечтания отдельными фрагментами - царапиной на футляре фотоаппарата, длинной сигаретой Бруно, погашенной в куске сливочного масла, разбитым стеклом на фотографии отца Бруно, которую тот выкинул из комнаты - это из рассказа Бруно. Гаю подумалось, что он мог бы увидеть Энн в Мексике - в промежутке между встречей с Мириам и поездкой во Флориду. А если он быстро разберется с Мириам, то сможет слетать в Мексику и потом полететь в Палм-Бич. Такой вариант раньше не приходил ему в голову, потому что он не мог себе позволить его. Но если выгорит дело с контрактом в Палм-Биче, то такой вариант можно будет себе позволить.
- Нет, вы можете себе представить что-то более оскорбительное? Запереть гараж, где стоит мой автомобиль? - воскликнул Бруно надтреснутым голосом, замершим на высокой ноте.
- Как это? - не понял Гай.
- А так, что он знал, что машина потребуется мне вечером! В конце концов меня забрали друзья и он ничего этим не добился.
Гай не знал, что сказать.
- А ключи всегда у него?
- Да он забрал их у меня! Из моей комнаты! Вот почему он и испугался меня. Он в ту ночь исчез из дома - настолько испугался. - Бруно повернулся в кресле, тяжело дыша и кусая ноготь. Несколько прядей волос, потемневших от пота, как антенны торчали у него надо лбом. - Матери не было дома, а то этого не случилось бы конечно.
- Конечно, - словно эхо, невольно повторил Гай. Всё, что он до этого слышал, подумал Гай, вело именно к этому моменту. За тем усталым взглядом в вагоне, за грустной улыбкой стояла еще одна история, повествующая о ненависти и несправедливости. - Значит, вы выбросили из комнаты ту фотографию? - спросил Гай ровным тоном.
- Я выкинул ее из комнаты моей матери, - сказал Бруно, подчеркивая последние три слова. Ей "Капитан" нравится ничуть не больше, чем мне. "Капитан"! Иначе я его не зову, брат!
- А что он имеет против вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14