– Он выпал из окна, Сол, – сказал Краули. – С большой высоты. Думаю, он не мучился.
Еще одна пауза.
– А вы сами разве не поняли, что случилось с вашим отцом?
– Я надеялся, что, может быть, это не он… Там, в саду… А почему я здесь? – Сол опять задрожал.
Краули поджал губы и подошел поближе.
– Прежде всего я должен извиниться, что вам пришлось так долго ждать. Было очень много дел. Я надеялся, что о вас тут позаботятся, но, кажется, никто этого не сделал. Еще раз извините. Я с этим еще разберусь. Что же касается того, почему вы здесь, понимаете ли, мы должны разобраться в ситуации. Нам позвонил ваш сосед и сказал, что кто-то лежит на траве перед домом, а когда мы вошли в квартиру, там были вы, мы не знали, кто вы такой, и поэтому… Видите, как все запутано? В общем, так или иначе, вы уже здесь, и мы надеемся, вы поделитесь с нами своей версией случившегося.
Сол уставился на Краули.
– Своей версией? – выкрикнул он. – Какой такой версией? Я вернулся домой, а мой отец…
Согласно закивав, Краули остановил Сола, примирительно подняв руки.
– Знаю, Сол, знаю. Мы как раз и хотим разобраться, что же все-таки произошло. Пожалуйста, пойдемте со мной.
При этих словах он мрачно улыбнулся. Он смотрел на сидящего на кровати Сола – грязного, дурнопахнущего, одетого в чужую одежду, ошеломленного, агрессивного, заплаканного и осиротевшего. На лице Краули появилась гримаса, которая, по-видимому, должна была выражать участие.
– Я хочу задать вам несколько вопросов.

Глава 2

Однажды, когда Солу было три года, они возвращались домой из парка, Сол сидел на отцовских плечах. Поравнявшись с рабочими, что ремонтировали дорогу, Сол вцепился в волосы отцу, наклонился немного в сторону и заглянул в котел с пузырившейся смолой, куда показывал его отец: котел нагревался на специальной повозке, и в нем что-то мешали большой железной палкой. Сол вдохнул тяжелый запах смолы и, глядя на кипящую массу, вдруг вспомнил ведьмин котел из сказки про Гензеля и Греттель. Внезапно его охватил ужас – он представил, что может упасть в это бурлящее варево и свариться там заживо. Сол резко отпрянул, отец даже спросил его, что случилось. Когда же он понял, чего именно испугался сын, то снял Сола с плеч, и они вместе подошли к рабочим: те стояли, опираясь на свои лопаты, и насмешливо улыбались любопытному малышу. Наклонившись, отец шепнул ему на ухо пару ободряющих слов, и тогда Сол спросил рабочих, зачем нужна смола. Рабочие ответили, что этим составом покрывается дорога, и, когда отец поднял его, показали, как мешают смолу палкой. Сол не упал в котел. Да, он был все еще испуган, но уже не так сильно. И он понял, зачем отец велел ему спросить о смоле. Отец научил Сола быть храбрым.
В кружке с чаем перед ним медленно сворачивалось молоко. У двери кабинета с голыми, стенами скучал констебль. На столе ритмично скрипел магнитофон. Краули сидел напротив, пальцы его были сцеплены, лицо бесстрастно.
– Расскажите мне о своем отце.

Отец отчаянно смущался, когда Сол приходил домой с девушкой. Для него было очень важно не показаться отсталым или старомодным, и, пытаясь развлекать гостью непринужденной беседой, отец выглядел нелепо. Он жутко боялся сказать что-нибудь не то. Вид у него при этом был довольно вымученный, потому что он все время боролся с желанием уйти в свою комнату. Отец неловко переминался в дверях с дурацкой, будто приклеенной, улыбкой и серьезным голосом расспрашивал испуганных пятнадцати леток, что они делают в школе и как им там нравится. Сол умоляюще смотрел на отца, твердя про себя: уйди, уйди. И разъяренно устремлял глаза в пол, когда отец флегматично рассуждал о погоде и школьном аттестате.

– Говорят, вы иногда ссорились. Это так, Сол? Расскажите об этом.

В десять лет Сол больше всего любил утреннее время. Отец работал на железной дороге и уходил рано, так что Сол на целых полчаса оставался один. Он бродил по квартире, рассматривал книги, которые отец разбрасывал повсюду: книги о деньгах, политике и истории. Отец уделял пристальное внимание преподаванию истории в школе и постоянно расспрашивал, что именно рассказывают учителя на уроках. Он из кожи вон лез, увещевая Сола не верить ни единому слову учителей; совал сыну свои книги, потом словно бы вспоминал что-то, забирал их обратно и принимался листать страницы, бормоча под нос, что Сол, возможно, еще слишком мал. Он спрашивал, что сын думает о той или иной проблеме. Отец вообще относился к мнению Сола очень серьезно. Иногда эти дискуссии утомляли Сола. Нагромождение разных идей и теорий скорее обескураживало его, чем вызывало интерес.

– Заставлял ли вас отец чувствовать себя виноватым? Бывало такое?

Что-то разладилось между ними, когда Солу было лет шестнадцать. Отец твердо полагал, что это все трудности переходного возраста, но трудности как-то укоренились, осталась горечь. Отец уже не знал, о чем говорить с Солом. Ему больше нечего было сказать и нечему было поучать. Разочарование отца злило Сола. Отец был разочарован его ленью и недостатком политического рвения. Сол не оправдал его ожиданий, отсюда и разочарование. Сол перестал ходить на шествия и демонстрации, а отец перестал спрашивать его почему. Время от времени они спорили о чем-то. Хлопали дверьми. Этим обычно все заканчивалось.
Отец не умел принимать подарки. Он не приводил женщин, если сын был дома. Однажды, когда Солу было двенадцать и его донимали школьные хулиганы, отец вдруг заявился в школу и устроил учителям суровый разнос, так что Сол готов был от стыда сквозь землю провалиться.

– Вы страдали без матери, Сол?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14