– Таки карательный! Они же ничего нам не сделали.
– А мы их для профилактики! Потом поздно будет. Человек тридцать к стенке, а остальных в расход. Могем?
– Разрешите мне, товарищ майор по личной программе, коль уж доверили править бал!
– Один раз тебя чуть не укоротили за самостоятельность. Да ладно, проехали! Только сильно не выпендривайся! Добро? Держи связь, чао!
– По коням, Вовка! – сказал Андрей, закончив разговор с Булдаковым, – труба зовет.
– А как же праздник пива? – всполошились келарь и игумен, – у нас ведь все готово.
– Завтра! – сказали в один голос Волков и Мурашевич, – сегодня драка!
Немедленно все лишние были отправлены по домам. Ратибор остался в гордом одиночестве, так как Ильинична поспешила сооружать усиленный ужин на два взвода, – столько рассчитывал взять с собой Андрей. Анастасию отправили на метеостанцию, за толмачами. Дуню услали домой – готовить ужин на два семейства.
– Зачем нам ненужное кровопролитие! – говорил Андрей, – когда можно хорошенько постращать… Пусть мы немного и поизрасходуем топлива! Я умираю от желания посмотреть, как они станут снимать свои обгаженные доспехи.
Стоя в дежурке, он пытался объяснить свою политику Булдакову и Мурашевичу.
– Что ты, во имя собачьего йогурта, задумал? – не выдержал Олег Палыч.
– Я тоже сгораю от любопытства, – подчеркнул Володя, – выкладывай, не томи!
Андрей лукаво посмотрел на них. У него был вид режиссера, сожалеющего о том, что его картину впервые увидят не широкие массы, а худсовет.
– А! – махнул он рукой, – нужно ведь хоть чье-нибудь одобрение! Слушайте сюда. Когда они приблизятся к постам…

Глава 18.

В наступивших сумерках мы остановились на опушке хвойного леса. Комтур никак не мог принять решение. Брат Юрген, чуть ли не открыто обвиняя его в трусости, призывал не мешкая напасть на литвинов.
Комтур, помня о том, что брат Юрген – любимчик магистра, призывал в свидетели Господа, пытаясь доказать очевидное: не зная численности защитников, да, к тому же, в темное время суток, нечего и пытаться проникнуть незамеченными к стенам поселения. Собаки учуют нас на расстоянии в пол-лиги.
Так, препираясь, мы выехали на луг, что простирался перед слободой, и спешились, вняв магистру, а также голосу собственного разума. Небо, как назло, затянули тучи, и не было видно ни звезд, ни луны. Темнота – друг хищного зверя, но отнюдь не святого воина. Кажется и брат Юрген понял, что поездка в такой кромешной тьме по незнакомой местности чревата серьезными неприятностями: и сломанными ногами лошадей, и свернутыми шеями всадников…
…Внезапно нас ослепил яркий свет, прямо неземной белизны, режущий глаза. Затем чудовищный по силе голос из неизвестного источника проревел:
– Ахтунг! Ахтунг! Всем оставаться на месте! – необходимо ответить, что слово «Ахтунг» мне абсолютно незнакомо. Советовать оставаться на месте было, по крайней мере, лишним. У лошадей дрожали ноги, у всадников – поджилки. Рядом со мной стучал зубами брат Готфрид – второй меч Ордена. Я видел однажды, как его в бою окружило четыре ляха, и он дрался, пока не победил их всех.
Сам я струхнул так, что не мог ухватиться за рукоять меча – до того дрожали пальцы.
…Адский рев разорвал наступившую было тишину, и в небе появились четыре сверкающих, как глаза Сатаны, луча. Они постепенно поднялись вверх и, зависнув на одном уровне, остановились над нами. Воздушный вихрь чуть не сорвал с меня плащ, а наши боевые кони присели на задние ноги.
Фридрих фон Гольц – третий комтур Ордена кричал охрипшим голосом душеспасительную молитву, но вскоре все возрастающий рев заглушил его. Чудовище, повисшее над нами, начало снижаться, жутким ревом своим, вероятно, выражая свой восторг. Некоторые из нас пали ниц и, закрыв лица ладонями, ждали неминуемой смерти.
Нас накрыла гигантская сеть, упавшая с неба. Чудовище удалилось, рев его постепенно утих, а мы барахтались под сетью, проклиная свою беспомощность. Я протер глаза в недоумении. Мне показалось, будто я разглядел крылья чудовища. Крылья не двигались.
– Не шевелится до рассвета! – прогремел голос, и я могу поклясться, что кто-то хихикнул. Что мы еще могли поделать.
Едва рассвело, мы услыхали резкие отрывистые голоса и поняли, что нас окружают. Приподнялся один край сети, и рыцаря, который сидел ближе всех к краю вытащили из-под ее прикрытия. Сеть опустилась, чтобы опять приподняться через несколько минут. Чей-то голос произнес:
– Зигмунд де Вульф! На выход! – я протиснулся мимо своей лежащей лошади и выполз в отверстие.
Два человека, ростом на полголовы выше самого высокого из нас – брата Арнольда, подхватили меня и поставили на ноги. Они были одеты в одинаковые одежды пятнистого зелено-коричневого цвета, а головы воинов защищали круглые шлемы, оставляющие открытыми лицо; в левых руках они держали прозрачные прямоугольные щиты, а правые руки оставались свободными. Прежде чем я успел рассмотреть более подробно, тот воин, что стоял слева, отстегнул мой меч и передал его третьему, который стоял чуть поодаль. Этот с любопытством осмотрел мое оружие и аккуратно положил его наземь, а затем приблизился ко мне.
– Я есть переводчик, – представился он, – вы говорить на нашем языке?
– Я говорю на языке Великого Литовского Братства, – отвечал я.
– Слышь, Васятко, – сказал один воин другому на русинском диалекте, – по-белорусски шпарит!
– Я немного знаю и великоросский, – признался я, – совсем немного.
– Иди, Олег, не рискуй! – сказал тот, что был справа, третьему, – мы сами с Зигмундом столкуемся, правильно я говорю, герр де Вульф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147