– Ротманн?
– Да, группенфюрер, – узнал он голос своего берлинского шефа.
– Узнаете начальство? Это хорошо. Вот что, Ротманн, завтра к вам приедет штандартенфюрер Рюбенах. Он будет разбираться в вашем гадючнике. Впрочем, к вам лично у меня нет претензий, и до прибытия Рюбенаха вы остаетесь там за старшего. Но, кроме этого, у меня для вас важное поручение.
– Слушаю, группенфюрер.
– Там в вашем «цветке» или… «васильке», ну, в общем, вы поняли, содержится несколько англичан. Так вот их нужно немедленно ликвидировать. Но без лишней огласки. Вы меня хорошо понимаете?
– Я вас хорошо понимаю, группенфюрер.
– Вы лично ответственны, Ротманн. После выполнения отзвонитесь мне.
– Слушаюсь, группенфюрер.
Вот и всплыли, голубчики, подумал Ротманн об английских летчиках, кладя трубку. Гиммлер опасается, что Крайновски мог дезавуировать эту шестерку, и решил убрать свидетелей.
Уже дома, лежа на кровати, он не мог отвязаться от мысли об экипаже этого чертова «Ланкастера». Его голова раскалывалась. Недели две назад боли стали возвращаться, и он спасался только всё более ударными дозами алкоголя. И сейчас, выпив полный стакан дешевого коньяка, он не чувствовал облегчения. А если пульсирующая боль немного ослабевала и мозг возвращался к мыслительной деятельности, он снова думал о звонке Мюллера и его поручении.
Ротманн встал и начал ходить по квартире. Когда за окном окончательно стемнело, он выпил еще, оделся и через несколько минут сидел за рулем своего автомобиля. Просидев без движения минут пять, он завел мотор. Вскоре резкий клаксон его «Хорьха» будил обитателей «Каменного цветка».
Два выскочивших из центрального входа шарфюрера вытянулись перед нагрянувшим начальником.
– Где комендант?
– Дома, штурмбаннфюрер.
Ротманн прошел в здание и потребовал список заключенных. Их оказалось шестьдесят восемь человек. В основном они обвинялись в уголовщине, мародерстве, саботаже, уклонении от трудовой или воинской повинности, пораженчестве, прослушивании вражеских радиостанций и тому подобном. Почти все они ждали суда, а по некоторым не было даже предварительного расследования. В списке Ротманн отыскал шесть человек, содержавшихся в камере № 8. В графе фамилий у них значились только номера.
– А это кто такие? – он ткнул пальцем в список.
– Нам запрещено с ними даже разговаривать, штурмбаннфюрер. О них вам лучше узнать у коменданта.
– Ну-ка пошли, – Ротманн захлопнул журнал и направился в коридор. – Где эта камера?
Они подошли к железной двери с цифрой 8 над глазком. Ротманн кивком приказал ее отпереть и первым вошел внутрь. Когда зажегся свет, он увидел по сторонам две трехъярусные кровати и стоявший между ними стол с остатками еды и какого-то мусора. С лежаков к нему поворачивались давно не бритые лица заспанных и щурившихся от внезапного света шестерых узников, которым было велено спать головой к двери. Они таращились на вошедших, даже не думая подниматься.
– Встать! – рявкнул Ротманн так, что один из охранников вздрогнул и отступ ил на шаг назад.
Они попрыгали вниз, сгрудившись по обе стороны стола. Все, кроме одного, который постоянно кашлял и сопел, были раздеты, предпочитая раскладывать свою одежду поверх тонких и драных одеял. Некоторые стояли на каменном полу босиком, поджимая поочередно от холода то одну, то другую ногу. На других были надеты грязные носки. Одного взгляда на плечо крайнего из них, с синевшей наколкой в виде летного значка британских ВВС, было достаточно, чтобы понять, кто это такие.
– Назовите себя, – обратился Ротманн к человеку с наколкой.
Тот растерянно посмотрел на остальных. «He’s asking your name», – сказал тот, что был простужен.
– Вы говорите по-немецки? – сразу обратился Ротманн к худощавому человеку с воспаленными глазами. На нем была гимнастерка и грубые суконные штаны. – Кто вы ?
– Сержант Королевских военно-воздушных сил Чарльз Ллойд, – ответил простуженный на ломаном немецком.
– Экипаж сбитого в феврале «Ланкастера»?
– Да.
– Одевайтесь, – Ротманн повернулся к охранникам. – Вывести всех во двор.
С этими словами он протянул руку и сорвал с шеи одного из шарфюреров автомат.
Выйдя первым во двор, огороженный глухой кирпичной стеной высотой два с половиной метра, он закурил и стал прохаживаться, повесив автомат на плечо, К нему подошел охранник.
– Штурмбаннфюрер, мы здесь не казним. Тут нет ям, – сказал он виноватым голосом. – Это можно сделать в километре отсюда за старым кладбищем. – Ответа не последовало, и охранник продолжал: – Иначе потом их придется везти туда, а у нас нет бензина. Да и людей почти не осталось.
В это время появились пленные. Они гуськом вошли на территорию двора в сопровождении уже трех охранников. Коренастый, невысокого роста роттенфюрер включил рубильник, и двор залил довольно яркий свет. Этот же эсэсовец, вероятно ответственный здесь за прогулки узников, провел пленных к противоположной стене и, построив их в аккуратную шеренгу, отошел в сторону, уставившись на штурмбанн-фюрера.
Ротманн отыскал взглядом больного сержанта и подошел ближе.
– Сейчас я задам вам один вопрос, который вы дословно переведете остальным. Учтите, что я достаточно понимаю по-английски, и, если услышу хоть одно лишнее слово, вы будете немедленно застрелены. Обсуждать мой вопрос запрещается. Каждый должен ответить самостоятельно. Вам всё понятно?
Сержант кивнул.
– Где каждый из вас находился в ночь с первого на второе июля прошлого года? – с расстановкой проговорил Ротманн,
Сержант, не сводя со штурмбаннфюрера глаз, стараясь как можно точнее, перевел его вопрос остальным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166