В тот же день портрет в траурной рамке сняли, и Иоахим Цибелиус, память о котором должна была «навсегда сохраниться в наших сердцах», остался мутным пятном в прошлом нескольких десятков человек. Не более.
Скромного человека в очках звали Амон Веллер. Он приехал во Фленсбург вместе с Крайновски с целью проверки финансовой и прочей отчетности здешнего управления тайной полиции. В сравнении с Крайновски он был человеком совершенно противоположного склада как внешне, так и внутренне.
Ему недавно исполнилось сорок лет. Он носил черный мундир с прямыми брюками и ботинками – никаких других мундиров у него просто не было. Вместо традиционной повязки на правом рукаве белел потускневший имперский орел. Он никогда не носил галифе с сапогами и почти никогда ремни. Левую сторону его кителя украшал знак наездника в серебре, который в это время уже совершенно вышел из употребления, и Крест военных заслуг первого класса без мечей. Весь его облик и этот серебряный крестик с раздвоенными лучами говорили о том, что перед вами скромный служащий аппарата и абсолютно невоенный человек.
Амон Веллер, сын профессора филологии Венского университета Йоханнеса Зеллера, родился в конце 1904 года. Его отец, всегда настроенный пронемецки, откровенно презирал весь тот сброд, что был собран под короной престарелого австрийского императора. Венгры, словаки, мадьяры, чехи и все прочие, кроме немцев, были для него людьми второго сорта, негодными даже на пушечное мясо. Поэтому, когда с окончанием Великой войны закончилась и эпоха империи, он не очень-то расстроился. Став в те дни членом Учредительного собрания, он голосовал в числе остальных за аншлюс, но, несмотря на единогласное решение и право наций на самоопределение, провозглашенное победителями, сочинители «версаля» наотрез отказали Австрии в ее желании присоединиться к поверженной и униженной Германии. Оставалось ждать, веря в будущее, и приближать это будущее по мере собственных сил.
Амон, его младший брат Курт и сестры получили тем временем достойное их семьи образование и не менее достойное воспитание. Учеба в лучших заведениях Австрии и Германии аристократические верховые прогулки в окрестностях их большого загородного дома, беседы, больше похожие на лекции, у громадного камина в кабинете отца, во время которых Веллер-старший, потрясая очередной немецкой газетой, произносил патриотические речи, клеймя врагов рейха и Австрии. Назначение Адольфа Гитлера канцлером отмечалось в их семье как личный праздник каждого. Так во всяком случае думал старый Веллер. Неудивительно, что весной тридцать третьего двадцатипятилетний Курт стал членом австрийских наци, численность которых в эти дни росла как на дрожжах. Амон, отличавшийся от своего брата более спокойным характером, сторонился политики и больше времени предпочитал проводить в обществе книг по истории и юриспруденции, нежели в компании крикливых молодых людей с повязками на рукавах. Что до его отца, бывшего к тому времени нацистом до мозга костей, то он не стал тем не менее надевать повязку со свастикой, понимая, что может если не лишиться работы, то подмочить свою солидную университетскую репутацию. Общество еще не было готово. Это был удел молодых – подготовить его, это закостенелое общество, к неизбежному.
Когда же «коротышка» Дольфус, как называл австрийского канцлера старый профессор, добился запрета всех нацистских организаций (как, впрочем, и социалистических), Курт с благословения отца уехал в Германию, где вступил в 89-й полк СС, созданный Гиммлером из австрийских штурмовиков Фридолина Глааса. Уехал он с тем, чтобы вскоре вернуться.
И он вернулся. 25 июля 1934 года в числе ста пятидесяти своих соратников он ворвался в здание федерального правительства в Вене. В течение нескольких часов на его глазах, хрипя и булькая кровью, умирал на диване в своем кабинете раненный в шею Энгельберт Дольфус. Но случилось непредвиденное. Австрийские штурмовики предали в этот день своих же братьев, австрийских эсэсовцев. Они просто-напросто не поддержали их, безучастно наблюдая, как полиция и солдаты вяжут мятежников. Вполне возможно, что только что прошедшая в Германии расправа немецких эсэсовцев над штурмовиками подвигла их на это бездействие. Как бы там ни было, но смерть Дольфуса была напрасной. Путчистов почти в полном составе арестовали, и Курт оказался за решеткой.
Вечером следующего дня служанка обнаружила в саду грузное тело профессора Веллера, лежавшее на клумбе с розами. Сильнейший сердечный приступ, давно назревавший и спровоцированный наконец случившейся катастрофой, уложил профессора пока еще только в постель. Окончательно его добила речь фюрера, о которой он узнал несколькими днями позже. В ней Гитлер вынужден был откреститься от всего произошедшего на его исторической родине и вслед за Муссолини признать всё это «жестоким убийством». Сердечная мышца старого Веллера лопнула, и его остекленевший взор неподвижно замер на висевших напротив одра портретах предков.
А меньше чем через четыре года, весенним днем двенадцатого марта, немецкие войска беспрепятственно вошли в Австрию. Несговорчивого канцлера Шушнинга заменили своим в доску Зейсс-Инквартом, и шесть с половиной миллионов немецкоговорящих братьев по крови были приняты в лоно теперь уже Великого Германского рейха. Через день под звон колоколов и вопли ликующей толпы плачущая от радости Вена встречала своего фюрера. А прошедший вскоре плебисцит дал ошеломляющий результат – 99, 75 процента населения за аншлюс!
Курт к тому времени уже месяц как находился на свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166