Она понимала, ч
то это ни к чему не приведет. К несчастьям, валившимся на нашу семью одно з
а другим, она относилась как-то фаталистически, как будто иначе оно не мог
ло бы и быть… Умерла она в 1951 году, в самом начале весны, во время одного из ст
енокардических спазмов, Ц в общем, довольно неожиданно; ей было 76 лет. Оди
нокие старики Ц и она и дедушка Ц никого не обременяли своими страдани
ями. Мало кто и знал о них Ц с окружающими они были приветливы и сдержанны
. Именно про таких стариков и говорят испанцы: «Деревья умирают стоя». Я та
к жалею теперь Ц когда у меня самой взрослый сын, а года через два-три буд
ут и внуки, Ц что не понимала их раньше. Да разве понимают внуки бабок, и де
ти Ц родителей? Мы считали бабушку вздорной, беспокойной старухой, деду
шку любили больше. А они оба, каждый по-своему, были рыцарями правды и чист
оты. И можем ли мы, вн уки, противопоставить что-либо свое, лучшее, этим их к
ачествам?…

5

Да, эти деревья умирали стоя. Их детям, всем без исключения, досталась траг
ическая судьба, каждому своя. Каждого жизнь изломала, как могла. Может быт
ь, в этом Ц судьба века? Или, быть может, каждый из них был слишком слаб, что
бы выдержать напор истории, ломавшей и куда более мощные стволы, валивше
й с корнем вековые деревья? Во всяком случае, ни один из них не убегал от эп
охи, от своего времени, Ц наоборот, все были в гуще событий, всегда жили бо
льше жизнью общей, чем своей собственной. Мамин любимый брат Павлуша, бол
ьшой друг ее, похожий на нее и внешне и внутренне, только более мягкий, бол
ее податливый, чем она Ц стал, как ни странно, профессиональным военным. О
н стал им, не выбирая Ц началась революция, гражданская война, и он пошел
воевать. Воевал он повсюду: под Архангельском, в Туркестане Ц с англичан
ами, с басмачами, с белогвардейцами. Когда окончилась гражданская война,
судьба предоставила ему интереснейшее путешествие: его послали (по указ
анию Ленина) с экспедицией Н. Урванцева на дальний север, искать руду и уго
ль. Его функции в экспедиции были вспомогательными, он был военным, а не уч
еным, но ученых кто-то должен был оберегать и защищать в этих диких тогда,
безлюдных краях. Экспедиция нашла колоссальные залежи угля и железной р
уды на реке Норилке, Ц как это и предполагал Н. Урванцев. Теперь здесь сто
ит северный наш город Норильск, с многоэтажными домами, магазинами, кино
театрами, бассейном для плавания. А тогда экспедиция жила в чумах, ездили
на оленях и все было вокруг совсем как у Джека Лондона. У Павлушиных детей
сохранились фотографии: олени, собаки, меховые малицы, белое безлюдье во
круг… Н. Урванцев сейчас живет в Ленинграде Ц не знаю, быть может, он что-л
ибо написал или напишет о своем подвиге тех лет… В конце 20-х годов дядя Пав
луша был послан советским военным представителем в тогдашнюю, еще дофаш
истскую Германию, Ц официально он был прикомандирован к нашему торгово
му представительству. Он уехал туда с семьей и жил там долго. Наверное, мам
е было тоскливо без него Ц это было самое тр удное для нее время… Времена
ми он присылал ей что-нибудь радостное для всех женщин: платье, хорошие ду
хи, Ц тогда жили все аскетически и мало думали о подобных вещах. Но отец о
тносился пуритански к «заграничной роскоши» и не переносил даже запаха
духов, Ц он считал, что от женщины должно было пахнуть только свежестью и
чистотой… Так что мама радовалась этим подаркам «подпольно», хотя духи
все-таки шли в ход и навсегда соединились с ее обликом в моей детской памя
ти. От нее самой, от ее рук чем-то пахло необыкновенно хорошо… Она заходил
а вечером иногда в мою комнату, когда я уже засыпала, гладила меня по голов
е, и я долго потом нюхала подушку, засыпая, Ц долго-долго еще оставался не
объяснимый аромат… Мама как-то ездила в Карловы Вары, Ц тогдашний Карлс
бад, и гостила недолго у брата в Берлине. В результате этой поездки появил
ись в доме прехорошенькие вязаные кофточки для меня и брата Василия. Для
тех лет, это было, конечно, безумной роскошью. Чтобы мы, дети, не подпали под
тлетворное влияние буржуазной Европы, нам говорили, что мама привезла эт
о все «из Ленинграда», Ц и мы довольно долго этому верили… А отец всю жиз
нь задавал мне с недовольным лицом вопрос: «Это у тебя заграничное?» Ц и р
асцветал, когда я отвечала, что нет, наше отечественное. Это продолжалось
и когда я была уже взрослой… И если, не приведи Бог, от меня пахло одеколон
ом, он морщился и ворчал: «Тоже, надушилась!…» Маме незачем было внушать пу
ританские правила, Ц она сама была предельно скромна по образу жизни и к
одексу чести тех лет, то есть, по нормам тогдашней жизни «верхов», особенн
о партийных, а ее брат просто хотел ее иногда несколько побаловать по сво
ей доброте душевной… В день смерти мамы дядя Павлуша, к сожалению, был в Ге
рмании. Ему оставалось только искать в себе силы, чтобы как-то поверить в
это чудовищное известие… Потом он жил в Москве. Я помню его всегда в военн
ой форме. У него было генеральское (по сегодняшним рангам) звание, работал
он в Бронетанковом управлении, был одним из его создателей и организатор
ов. Он был высокий, худощавый, длинноногий, как дедушка, с печальными, удив
ительно мягкими и добрыми карими глазами. Моего брата и меня он обожал, ос
обенно после смерти мамы, всегда сажал на колени, целовал и бормотал каки
е-то ласковые слова… Последнее время Ц незадолго до своей смерти в 1938 год
у Ц он приходил на нашу квартиру в Кремле, и сидел подолгу у меня или у Вас
илия в комнате, дожидаясь отца, точь в точь как дожидались его и дедушка и
дядя Алеша Сванидзе…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67