в лицах не было ни скепсиса, ни сомнений, ни злобы…
Чисто политической, партийной карьеры у дяди Алеши не получилось (не зна
ю, желал ли он ее), и он посвятил себя целиком финансам. Вскоре его послали з
а границу, он жил с семьей то в Берлине (еще дофашистском), то в Женеве, то в Л
ондоне. Последние годы (до 1937) он работал в Москве, во Внешторгбанке, его дир
ектором или управляющим. Именно в это время, Ц и еще при маме, Ц я часто в
идела его и тетю Марусю у нас в доме. Наверное, и мама их любила; во всяком сл
учае, они оба любили маму. Они были на много старше, чем она, и относились оч
ень нежно к ней и к нам, ее детям. Тетя Маруся всегда старалась как-то скрас
ить мамино скромнейшее существование, и всегда привозила ей, а также и на
м, что-нибудь из Берлина. Они оба были европейцами в самом лучшем смысле э
того слова. Когда я вижу теперь узкий, мелкий, какой-то мещанский национал
изм грузин, эту их бестактную манеру говорить по-грузински при тех, кто не
понимает этого языка, стремление все свое выхвалять, а все прочее ругать,
Ц я думаю: Боже! Как были далеки люди от этого в то время! Как мало придава
ли значения этому проклятому «национальному вопросу»! И какая дружба, ка
кое доверие связывало людей между собой, Ц разве люди заняты были постр
ойкой дач, приобретением машин, мебели?…. Тетя Маруся получила хорошее эк
ономическое образование на Высших женских курсах, и когда она с мужем уе
хала за границу, а потом они стали жить в Москве, она была великолепной пом
ощницей Александра Семеновича. Он всегда делился с нею всем, что должен б
ыл решать; она была в курсе всех его дел и связей. Я помню их обоих, приезжав
ших к нам в Зубалово, или приходивших пешком из Зубалово-2, где они жили все
й семьей во флигеле. Там было многолюдно. Сыновья Микояна, дочь Гамарника,
дети Ворошилова, Шапошникова Ц все они помнят этот гостеприимный, весел
ый дом. Там бывало и кино, еще немое в то время, звуковую передвижку привоз
или редко; там была теннисная площадка, куда сходились молодежь и взросл
ые; наконец, там была русская баня, куда собирались любители ее, в том числ
е Ц мой отец. В этом самом Зубалове-2 вырос и сын Сванидзе, названный своим
и родителями странно: Джонрид, в честь известного американского журнали
ста. Маленьким его звали все Джони или Джоник, а теперь он стал Иваном Алек
сандровичем, и вспоминает он о своем детстве в Зубалове-2 с такой же нежно
стью, с такой же радостью, как и я о своих счастливых днях в Зубалове нашем
… Своего Джоника Сванидзе обожали, Ц они были уже немолодыми родителям
и, Ц и обучали его всему, чему только возможно было его учить: немецкому я
зыку (тогда было принято, учить немецкий, а не английский, как теперь), рисо
ванию, музыке, лепке; он сочинял с пятилетнего возраста свои стихи, «писал
книги», рисуя их в альбомах и делая надписи огромными печатными буквами.
Правда, у дяди Алеши были и свои методы воспитания, отличавшиеся от метод
ов Лидии Трофимовны (гувернантки и няньки в одном лице). Узнав однажды, что
Джоник, развлекаясь, сунул котенка в горящий камин и обжег его, дядя Алеша
с громкими проклятиями схватил сына за руку и, притащив его к камину, суну
л в огонь его руку. Ребенок взвыл от боли, а дядя Алеша кричал при этом: «А ем
у тоже больно! А ему тоже больно!» Так он, с истинно грузинским темперамент
ом, отстаивал справедливость. Он очень любил сына и всегда гулял с ним вдв
оем по воскресеньям в лесу вокруг Зубалова-2 (я и сейчас хожу туда гулять, э
то недалеко от Жуковки). Гуляя, он рассказывал ему что-нибудь из истории,
Ц он очень любил историю и хорошо знал ее, особенно древнюю историю: перс
ов, хеттов, греков. Последние годы своей жизни он напечатал несколько ста
тей в «Вестнике древней истории» о происхождении древнейших грузински
х племен. Знал он отлично и грузинскую поэзию и много занимался текстоло
гией Руставели. Мария Анисимовна больше баловала сына и целиком доверил
а его Лидии Трофимовне. В Москве тетя Маруся уже не была оперной певицей, н
о пела часто в концертах. Она любила светскую жизнь, знала в ней толк, у нее
был хороший вкус, гостеприимный, широкий дом, полный дорогих и красивых в
ещей. Я помню их, Ц особенно тетю Марусю, как очень красивых, добрых и в есе
лых людей, необыкновенно ласковых со мною. К дяде Алеше я бросалась всегд
а на шею и не слезала с его колен. Я говорю лишь о том, что знаю или видела са
ма. Я видела и помню, что отец любил их обоих, особенно дядю Алешу, и они быва
ли у нас как близкие люди. Были ли у них разногласия политического характ
ера? Спорил ли отец с дядей Алешей, с Реденсом, с дядей Павлушей по вопроса
м политическим? Возможно, что да. В те времена люди позволяли себе иметь со
бственное мнение и имели его по всем вопросам, не уклоняясь от жизни, не пр
яча голову в кусты от сложных проблем. Но я не знаю ничего об этом, у меня не
т свидетельств. Я знаю, что все они были не только родственниками, но и бли
зкими людьми, и что их слова, их мнения, их информация о реальной жизни (от к
оторой отец уже в те годы был отдален) имели для отца огромное значение. И,
без сомнения, тогда он доверял им, как людям близким и, безусловно, тогда е
му не приходило в голову, что все они являются тайными «врагами народа» и
его личными противниками (что стало для него позже, к сожалению, равнозна
чным…). Они продолжали бывать у нас и после маминой смерти, хотя в доме уже
не было ни хозяйки, ни ее радушного духа. Они приезжали в наше Зубалово, гд
е по традиции справлялись детские праздники, дни рождения Ц мой или Вас
илия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67