Стану я с ними торговаться! Нет, на войне Ц как на войне». Он
волновался, Ц это было видно по его раздраженному тону, Ц и больше не ст
ал говорить об этом ни слова, а сунул мне какой-то текст на английском язы
ке, что-то из переписки с Рузвельтом, и сказал: «Ну-ка, переведи! Учила, учил
а английский язык, а можешь ли перевести?» Я перевела, он был удивлен и дов
олен, Ц и аудиенция была закончена, так как ему было уже некогда. Потом ещ
е раз он сказал о Яше, летом 1945 года, после победы. Мы долго не виделись до тог
о. «Яшу расстреляли немцы. Я получил письмо от бельгийского офицера, прин
ца что ли, с соболезнованием, Ц он был очевидцем… Их всех освободили амер
иканцы…» Ему было тяжко, он не хотел долго задерживаться на этой теме. Вал
ентина Васильевна Истомина (Валечка), бывшая в то время экономкой у отца, р
ассказывала мне позже, что такое же известие о Яшиной гибели услышал К. Е.
Ворошилов на одном из фронтов в Германии, в самом конце войны. Он не знал, к
ак сказать об этом отцу, и страдал сам Ц Яшу все знали и любили. Так услыша
ли об этом из двух источников
Трудно считать их достоверными и, мне каже
тся, гибель Яши все еще остается загадочной.
. Может быть, слишком поздно, когда Яша уже погиб, отец почувствовал
к нему какое-то тепло и осознал несправедливость своего отношения к нем
у… Яша перенес почти четыре года плена, который наверное был для него ужа
снее, чем для кого-либо другого… Он был тихим, молчаливым героем, чей подв
иг был так же незаметен, честен и бескорыстен, как и вся его жизнь. Я видела
недавно во французском журнале статью шотландского офицера, якобы очев
идца гибели Яши. К статьям подобного рода надо относиться осторожно Ц н
а Западе слишком много всяких фальшивок о «частной жизни» моего отца и ч
ленов его семьи. Но в этой статье Ц похожи на правду две вещи: фото Яши, худ
ого, изможденного, в солдатской шинели, безусловно, не подделка; и тот, при
веденный автором факт, что отец тогда ответил отрицательно, на официальн
ый вопрос корреспондентов о том, находится ли в плену его сын. Это значит,
что он сделал вид, что не знает этого, Ц и тем самым, следовательно, бросил
Яшу на произвол судьбы… Это весьма похоже на отца Ц отказываться от сво
их, забывать их, как будто бы их не было… Впрочем, мы предали точно также вс
ех своих пленных… Во всяком случае, жизнь Яши всегда была честной и поряд
очной. Он был скромен, ему претило всякое упоминание о том, чей он сын… И он
честно и последовательно избегал любых привилегий для своей персоны, да
у него их никогда и не было. Была сделана попытка увековечить его, как геро
я. Отец сам рассказывал мне, что Михаил Чиаурели, собираясь ставить марио
неточную «эпопею» Ц «Падение Берлина», советовался с отцом: у него был з
амысел дать там Яшу, как героя войны. Великий спекулянт от искусства, Чиау
рели почуял, какой мог бы выйти «сюжет» из этой трагической судьбы… Но от
ец не согласился. Я думаю, он был прав. Чиаурели сделал бы из Яши такую же фа
льшивую куклу, как из всех остальных. Ему нужен был этот «сюжет» лишь для в
озвеличения отца, которым он так упоенно занимался в своем «искусстве».
Слава Богу, Яша не попал на экран в таком виде…
Хотя отец вряд ли имел это в виду, отказывая М. Чиаурели, ему просто не хоте
лось выпячивать своих родственников, которых он, всех без исключения, сч
итал не заслуживавшими памяти. А благодарной памяти Яша заслуживал; разв
е быть честным, порядочным человеком в наше время Ц не подвиг?…

15

Когда началась война, у всех людей проснулось чувство общности, всякие р
азногласия отступили перед лицом общей опасности. Так произошло даже в н
ашей, уже развалившейся семье. Сначала нас всех отослали в Сочи: бабушку, д
едушку, Галочку (Яшину дочку) с ее матерью, Анну Сергеевну с детьми, меня с н
яней. К сентябрю 1941 года мы вернулись в Москву и я увидела как разворотило б
омбой угол Арсенала, построенного Баженовым, Ц как раз напротив наших о
кон. Перед нашим домом спешно заканчивали строить бомбоубежище для прав
ительства, с ходом из нашей квартиры. Я потом бывала там несколько раз вме
сте с отцом. Было страшно все, Ц жизнь перевернулась и распалась, надо бы
ло уезжать из Москвы, чтобы учиться. В нашу школу попала бомба, и это тоже б
ыло страшно. Затем, опять же неожиданно, нас собрали и отправили в Куйбыше
в: долго грузили вещи в специальный вагон… Поедет ли отец из Москвы Ц был
о неизвестно; на всякий случай грузили и его библиотеку. В Куйбышеве нам в
сем отвели особнячок на Пионерской улице, с двориком. Здесь был какой-то м
узей. Дом был наспех отремонтирован, пахло краской, а в коридорах Ц мышам
и. С нами приехала вся домашняя «свита» Ц Александра Николаевна Накашид
зе со всеми поварами, подавальщицами, охраной, «дядькой» моим, Михаилом Н
икитичем Климовым, и няней. Ехала с нами и первая жена Василия Ц молодень
кая, беременная Галя, и в октябре 1941 года она родила в Куйбышеве сына Сашу. К
ое-как все разместились в особнячке; не обошлось без склок бабушки с Алек
сандрой Николаевной. Лишь дедушка захотел остаться в Тбилиси Ц он уехал
туда из Сочи и прекрасно провел там два года. Дом наш был полон. Я ходила в ш
колу в девятый класс, все мы слушали каждый день сводки радио. Осень 1941 года
была очень тревожной. В конце октября 1941 года я поехала в Москву Ц повидат
ь отца. Он не писал мне, говорить с ним по телефону было трудно Ц он нервни
чал, сердился и отвечал лишь, что ему некогда со мной разговаривать. В Моск
ву я приехала 28 октября Ц в тот самый день, когда бомбы попали в Большой те
атр, в университет на Моховой, и в здание ЦК на Старой площади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67