Но потом Ц нас всех пригласили на просмот
ры фильмов в Гнездниковском переулке, и тут мы впервые заговорили о кино.
Люся Каплер Ц как все его звали Ц был очень удивлен, что я что-то вообще п
онимаю, и доволен, что мне не понравился американский боевик с герлс и чеч
еткой. Тогда он предложил показать мне «хорошие фильмы» по своему выбору
, и в следующий раз привез к нам в Зубалово «Королеву Христину» с Гретой Га
рбо. Я была совершенно потрясена тогда фильмом, а Люся был очень доволен м
ной… Вскоре были Ноябрьские праздники. Приехало много народа. К. Симонов
был с Валей Серовой, Б. Войтехов с Л. Целиковской, Р. Кармен с женой, известно
й московской красавицей Ниной, летчики Ц уж не помню, кто еще. После шумно
го застолья начались танцы. Люся спросил меня неуверенно: «Вы танцуете ф
окстрот?»… Мне сшили тогда мое первое хорошее платье у хорошей портнихи.
Я приколола к нему старую мамину гранатовую брошь, а на ногах были полубо
тинки без каблуков. Должно быть, я была смешным цыпленком, но Люся заверил
меня, что я танцую очень легко, и мне стало так хорошо, так тепло и спокойно
с ним рядом! Я чувствовала какое-то необычайное доверие к этому толстому
дружелюбному человеку, мне захотелось вдруг положить голову к нему на гр
удь и закрыть глаза… «Что вы невеселая сегодня?» Ц спросил он, не задумыв
аясь о том, что услышит в ответ. И тут я стала, не выпуская его рук и продолжа
я переступать ногами, говорить обо всем Ц как мне скучно дома, как неинте
ресно с братом и с родственниками; о том, что сегодня десять лет со дня сме
рти мамы, а никто не помнит об этом и говорить об этом не с кем, Ц все полил
ось вдруг из сердца, а мы все танцевали, все ставили новые пластинки, и ник
то не обращал на нас внимания… Крепкие нити протянулись между нами в это
т вечер Ц мы уже были не чужие, мы были друзья. Люся был удивлен, растроган.
У него был дар легкого непринужденного общения с самыми разными людьми.
Он был дружелюбен, весел, ему было все интересно. В то время он был как-то од
инок сам, и может быть, тоже искал чьей-то поддержки… Незадолго до этого о
н возвратился из партизанского края Белоруссии, где собрал интересный м
атериал для фильма. Он жил в нетопленой гостинице «Савой», куда приходил
и к нему его многочисленные друзья, военные корреспонденты. Нас потянуло
друг к другу неудержимо. После праздников Люся еще несколько дней остав
ался в Москве, потом ему предстояла поездка в Сталинград. В эти несколько
дней мы старались видеться как можно чаще, хотя при моем образе жизни это
было невообразимо трудно. Но Люся приходил к моей школе и стоял в подъезд
е соседнего дома, наблюдая за мной. А у меня радостно сжималось сердце, так
как я знала, что он там… Мы ходили в холодную военную Третьяковку, смотрел
и выставку о войне. Мы бродили там долго, пока не отзвонили все звонки, Ц н
ам некуда было деваться. Потом ходили в театры. Тогда только что пошел «Фр
онт» Корнейчука, о котором Люся сказал, что «искусство там и не ночевало».
Смотрели «Синюю птицу», потом «Пиковую даму»; Люся признался, что терпет
ь не может оперу, но нам хорошо было гулять по фойе. В просмотровом зале К о
митета кинематографии на Гнездниковском Люся показал мне тогда «Белос
нежку и семь гномов» Диснея, и чудесный фильм «Молодой Линкольн». В небол
ьшом зале мы сидели одни… Люся приносил мне книги: «Иметь и не иметь», «По
ком звонит колокол» Хемингуэя
«По ком звонит колокол» он мне достал в пер
еводе, который уже тогда ходил по рукам, но до сих пор не опубликован!
, «Все люди Ц враги» Олдингтона. Он давал мне «взрослые» книги о люб
ви, совершенно уверенный, что я все пойму. Не знаю, все ли я поняла в них тогд
а, но я помню эти книги, как будто прочла их вчера… Огромная «Антология рус
ской поэзии от символизма до наших дней», которую Люся подарил мне, вся бы
ла испещрена его галочками и крестиками около его любимых стихов. И я с те
х пор знаю наизусть Ахматову, Гумилева, Ходасевича… О, что это была за анто
логия, Ц она долго хранилась у меня дома и в какие только минуты я не загл
ядывала в нее… Мы ходили вместе по улицам темной заснеженной военной Мос
квы, и все никак не могли наговориться… А за нами поодаль шествовал мой не
счастный «дядька» Михаил Никитич Климов, совершенно обескураженный сл
ожившейся ситуацией и тем, что Люся очень любезно с ним здоровался и дава
л прикурить. Мы как-то не реагировали на «дядьку», да и он беззлобно гляде
л на нас Ц до поры, до времени… Люся был для меня тогда самым умным, самым д
обрым и прекрасным человеком. От него шли свет и очарование знаний. Он рас
крывал мне мир искусства Ц незнакомый, неизведанный. А он все не переста
вал удивляться мне, ему казалось необыкновенным, что я понимаю, слушаю, вп
итываю его слова, и что они находят отзвук… Вскоре Люся уехал в Сталингра
д. Это был канун Сталинградской битвы. Люся знал, что мне будет интересно в
се знать, что он увидит там Ц и он сделал потрясающий по своему рыцарству
и легкомыслию шаг… В конце ноября, развернув «Правду», я прочла в ней стат
ью спецкора А. Каплера Ц «Письмо лейтенанта Л. из Сталинграда. Письмо пер
вое» Ц и дальше, в форме письма некоего лейтенанта к своей любимой, расск
азывалось обо всем, что происходило тогда в Сталинграде, за которым след
ил в те дни весь мир.
Увидев это, я похолодела. Я представила себе, как мой отец разворачивает г
азету… Дело в том, что ему уже было «доложено» о моем странном, очень стран
ном поведении. И он уже однажды намекнул мне очень недовольным тоном, что
я веду себя недопустимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67