» «Как так Ц нет?!» Ц не ун
имался отец, хотя после пощечин он уже выдохся и стал говорить спокойнее,
Ц «Как так нет, я все знаю!» И, взглянув на меня, произнес то, что сразило ме
ня наповал: «Ты бы посмотрела на себя Ц кому ты нужна?! У него кругом бабы, д
ура!» И ушел к себе в столовую, забрав все, чтобы прочитать своими глазами.
У меня все было сломано в душе. Последние его слова попали в точку. Можно б
ыло бы безрезультатно пытаться очернит ь в моих глазах Люсю Ц это не име
ло бы успеха. Но, когда мне сказали Ц «Посмотри на себя» Ц тут я поняла, чт
о действительно, кому могла быть я нужна? Разве мог Люся всерьез полюбить
меня? Зачем я была нужна ему? Фразу о том, что «твой Каплер Ц английский шп
ион» я даже как-то не осознала сразу. И только лишь, машинально продолжая
собираться в школу, поняла, наконец, что произошло с Люсей… Но все это было
как во сне. Как во сне я вернулась из школы. «Зайди в столовую к папе» Ц ска
зали мне. Я пошла молча. Отец рвал и бросал в корзину мои письма и фотограф
ии. «Писатель!» Ц бормотал он. Ц «Не умеет толком писать по-русски! Уж не
могла себе русского найти!» То, что Каплер Ц еврей раздражало его, кажетс
я, больше всего… Мне было все безразлично. Я молчала, потом пошла к себе. С э
того дня мы с отцом стали чужими надолго. Не разговаривали мы несколько м
есяцев; только летом встретились снова. Но никогда потом не возникало ме
жду нами прежних отношений. Я была для него уже не та любимая дочь, что пре
жде.


* * *

Люся был вскоре выслан на север на пять лет. Он жил в Воркуте, работал в теа
тре. По окончании срока он решил уехать в Киев, к своим родителям (в Москву
ему не разрешалось вернуться). Но он, все-таки, ненадолго приехал в Москву,
несмотря на всю опасность. Это был 1948 год… Он приехал. И, когда он сел в поезд
, чтобы ехать в Киев, то в вагон вошли, и со следующей станции он был увезен с
овсем в другом направлении… Теперь уж его выслали не на поселение, а в лаг
еря, в страшные лагеря под Интой, работать в шахте. Еще пять лет. За ослушан
ие… В марте 1953 года кончался его срок. Он просил, чтобы ему разрешили вернут
ься в Воркуту, где был театр, чтобы поселиться там. Но его неожиданно перев
ели снова на Лубянку в Москву… И вскоре, в июле 1953 года, ему сказали: «Вы своб
одны. Можете идти домой. Какой ваш адрес? Куда бы вы хотели позвонить?» И он
вышел, и пошел по летним улицам Москвы, которых не видал столько лет, по жа
рким июльским улицам и бульварам…


* * *

Все эти десять лет я почти ничего не знала о Люсе достоверно; образ жизни м
ой был таков, что я не смогла бы встретиться с его друзьями так, чтобы это н
е стало тут же известным. Я знала лишь, что он выслан на север «за связи с ин
остранцами». Не знала я и того, что в 1948 году он недолго был в Москве. Мне оста
валась только память о тех счастливых мгновениях, которые подарил мне Лю
ся. И вот пришел 1953 год. И пришло снова 3-е марта, через десять лет после того д
ня, когда отец вошел, разъяренный, в мою комнату и ударил меня по щекам. И во
т я сижу у его постели, и он умирает. Я сижу, смотрю на суету врачей вокруг, и
думаю о разном… И о Люсе думаю, ведь десять лет как он был арестован. Каков
а его судьба? Что с ним сейчас? А еще через год, на II-ом Съезде Советских писа
телей в Кремле, в залитом огнями Георгиевском зале я встречаю Люсю Ц чер
ез одиннадцать лет после того, как мы виделись в последний раз…

17

Весной, 1943 года, я окончила школу. С отцом мы не встречались и даже не разгов
аривали по телефону четыре месяца, с того дня 3-го марта. Лишь в июле я позво
нила к нему и сказала, что школу окончила. «Приезжай!» Ц буркнул он. Я пока
зала ему аттестат и сказала, что хочу поступать в университет, на филолог
ический. Меня тянуло к литературе, и это же советовала мне Анна Алексеевн
а, наша школьная учительница. «В литераторы хочешь! Ц недовольно прогов
орил отец, Ц так и тянет тебя в эту богему! Они же необразованные все, и ты
хочешь быть такой… Нет, ты получи хорошее образование, Ц ну хотя бы на ис
торическом. Надо знать историю общества, Ц литератору тоже это необход
имо. Изучи историю, а потом занимайся, чем хочешь…» Таково было его резюме
. И хотя оно было слишком категоричным, а я уже собралась с подругой вместе
подавать на филологический, Ц я, все-таки, еще раз поверила авторитету о
тца и поступила на исторический факультет. Я никогда не жалею об этом. Шко
ла, полученная на истфаке, оказалась полезной. Только отец не предугадал,
что из меня не получится «образованного марксиста» Ц как ему хотелось;
получилось что-то совсем наоборот, именно благодаря изучению истории об
щества. В доме стало опять тихо и скучно. Зубалово с весны 1943 года «закрыли»
: отец сказал, что мы превратили его в вертеп. Бабушку и дедушку, приехавши
х летом, поместили в дом отдыха «Сосны». Гуля, дочь Яши, вернулась к своей м
атери, которая два года пробыла в тюрьме, по страшной статье, каравшей род
ственников тех, кто сдался в плен. (Все, кто попал в плен, даже будучи ранены
ми Ц как Яша Ц считались «сдавшимися врагу». Правительство бросило на
произвол, таким образом, во время войны миллионы своих пленных солдат и о
фицеров, отказавшись от какой-либо заботы об их дальнейшей судьбе. Не муд
рено ли, что многие из них не захотели потом вернуться домой?…) Василий был
изгнан из Зубалова, Ц как и я, Ц «за разложение» и Ц по личному приказу
отца (в его качестве министра обороны!) Ц получил десять суток карцера. На
кремлевской квартире тоже был р азгром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67