Он отвечал, что сам знает, не им его учить… Он опять пил, о
н не в состоянии был сам удержаться, а дружки, и особенно грузины, поили ег
о беспощадно… Наконец, в апреле он уехал «лечиться» в Кисловодск; его доч
ь Надя поехала с ним, и писала оттуда, что о пять сплошные попойки, что он ве
дет себя шумно, скандально, всем грозит и всех учит, что посмотреть на него
сбегается весь Кисловодск. Из Грузии приехали опять какие-то проходимц
ы на машинах, Ц звали его с собой. Он не поехал с ними, но куда-то исчез, и че
рез пять дней появился, Ц оказывается, он пропадал здесь же в домике у ка
кой-то стрелочницы… Когда он возвратился в Москву, то пробыл дома недолг
о. В конце апреля мы все узнали, что он опять «продолжает свой срок» Ц те с
амые восемь лет, которые ему так милостиво разрешили прервать, чтобы нач
ать новую жизнь… А теперь его «попросили» досидеть срок до конца, Ц поск
ольку на свободе он не вел себя должным образом. Срок окончился не полнос
тью; весной 1961 года его все-таки отпустили из Лефортовской тюрьмы по состо
янию здоровья. У него были больная печень, язва желудка и полное истощени
е всего организма Ц он всю жизнь ничего не ел, а только заливал свой желуд
ок водкой… Его отпустили снова, но уже на более жестких условиях… Ему раз
решили жить, где он захочет, Ц только не в Москве (и не в Грузии…). Он выбрал
почему-то Казань и уехал туда со случайной женщиной, медсестрой Машей, ок
азавшейся возле него в больнице… В Казани ему дали однокомнатную кварти
ру, он получал пенсию, как генерал в отставке; Ц но он был совершенно слом
лен и физически и духовно. 19 марта 1962 года он умер, не приходя сутки в сознани
е после попойки с какими-то грузинами. Вскрытие обнаружило полнейшее ра
зрушение организма алкоголем. Ему был лишь сорок один год. Его сын и дочь (
от первого брака) ездили на похороны вместе с его третьей женой Капитоли
ной, единственным его другом. На похороны собралась чуть ли не вся Казань
… На детей и Капитолину смотрели с удивлением, Ц медсестра Маша, незакон
но успевшая зарегистрировать с ним брак, уверила всех, что она-то и была в
сю жизнь его «верной подругой… Она еле подпустила к гробу детей. В Казани
стоит сейчас на кладбище могила генерала В. И. Джугашвили, с претенциозно
й надписью, сделанной Машей, Ц „Единственному“.

20

Ты уже устал, наверное, друг мой, от бесконечных смертей, о которых я тебе р
ассказываю… Действительно, была ли хоть одна, благополучная судьба? Вокр
уг отца как будто очерчен черный круг, Ц все, попадающие в его пределы, ги
бнут, разрушаются, исчезают из жизни… Но вот уже десять лет, как и его само
го не стало. Возвратились из тюрьмы мои тетки Ц Евгения Александровна А
ллилуева, вдова дяди Павлуши, и Анна Сергеевна Аллилуева, вдова Реденса, м
амина сестра. Вернулся из казахстанской ссылки сын Сванидзе Ц мой ровес
ник. Вернулись многие Ц тысячи и тысячи людей, кто уцелел, кто остался в ж
ивых. Эти возвращения Ц великий исторический поворот для всей страны,
Ц масштабы этого возвращения людей к жизни трудно себе вообразить… В зн
ачительной степени и моя собственная жизнь сделалась нормальной тольк
о теперь: разве могла бы я раньше жить так свободно, передвигаться без спр
оса, встречаться с кем хочу? Разве могли бы мои дети раньше существовать т
ак свободно и вне докучливого надзора, как живут они сейчас? Все вздохнул
и свободнее, отведена тяжелая, каменная плита, давившая всех. Но, к сожален
ию, слишком многое осталось без изменения, Ц слишком инертна и традицио
нна Россия, вековые привычки ее слишком крепки. Но еще больше, чем дурного
, есть у России неизменно доброго, и этим-то вечным добром, быть может, и дер
жится она, и сохраняет свой лик… Всю жизнь мою была рядом со мною моя няня
Александра Андреевна. Если бы эта огромная, добрая печь не грела меня сво
им ровным постоянным теплом, Ц может быть, давно бы я уже сошла с ума. И сме
рть няни, или «бабуси», как мои дети и я звали ее, была для меня первой утрат
ой действительно близкого, в самом деле глубоко родного, любимого, и люби
вшего меня, человека. Умерла она в 1956 году, дождавшись возвращения из тюрьм
ы моих теток, пережив моего отца, дедушку, бабушку. Она была членом нашей с
емьи более, чем кто-нибудь иной. За год до ее смерти справили ее семидесят
илетие, Ц это был добрый веселый праздник, обьединивший даже всех моих, в
ечно враждовавших между собою, родственнико в Ц ее все любили, она всех л
юбила, каждый желал сказать ей доброе слово. Бабуся была для меня не тольк
о няней еще и потому, что ее природные качества и таланты, которые судьба н
е дала ей развить, простирались далеко за рамки обязанностей няни. Алекс
андра Андреевна была родом из Рязанской губернии; деревня их принадлежа
ла помещице Марии Александровне Бер. В этот дом попала в услужение и трин
адцатилетняя Саша. Бер были в родстве с Герингами, а у Герингов служила ня
нина тетка Анна Дмитриевна, вырастившая праправнуков Пушкина, с которым
и до последнего времени она жила в писательском доме на Плотниковом пере
улке. В этих двух семьях и у их родственников в Петербурге жила моя бабуся
Ц в горничных, в поварихах, в экономках и, наконец, няней. Долгое время жил
а она в семье Николая Николаевича Евреинова, известного театроведа и реж
иссера, и нянчила его сына. На фотографиях тех лет Ц бабуся прехорошеньк
ая столичная служанка с высокой прической и стоячим воротничком, Ц нич
его деревенского в ней не осталось. Она была очень смышленная, сообразит
ельная девушка и легко усваивала то, что видела вокруг себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67