Свезли обратно вещи. Приглас
или бывших комендантов, подавальщиц, Ц они помогли снова расставить вс
е по своим местам и вернуть дому прежний вид. Готовились открыть здесь му
зей, наподобие ленинских Горок. Но затем последовал XX съезд партии, после
которого, конечно, идея музея не могла прийти кому-либо в голову. Сейчас в
служебных корпусах, где жила охрана, Ц не то госпиталь, не то санаторий. Д
ом стоит закрытый, мрачный, мертвый. Иногда этот дом, его угрюмые, всегда к
азавшиеся пустыми, комнаты, снятся мне во сне, и я просыпаюсь, холодная от
ужаса… Дорога, шедшая туда от Поклонной Горы, превратилась в аллею, там гу
ляют москвичи, живущие в новых домах на Кутузовском проспекте. С шоссе, ве
дущего к университету, видно, как зарос и заглох лес вокруг этого дома. Это
Ц мрачный дом, мрачный памятник. Я бы не пошла сейчас туда, озолоти меня,
Ц ни за что! Может быть это и есть выразительный монумент того, что называ
ется у нас «эпохой культа личности»? Отец любил этот дом, он был в его вкус
е, он был ему удобен. Быть может, его душа, не найдя себе нигде места, захотел
а бы укрыться под его крышей, Ц это можно себе представить. Это было бы дл
я нее истинным обиталищем… Но у нас был когда-то и другой дом. Да, представ
ь себе, милый мой друг, что у нас был некогда совсем иной дом, Ц веселый, со
лнечный, полный детских голосов, веселых радушных людей, полный жизни. В т
ом доме хозяйствовала моя мама. Она создала тот дом, он был ею полон, и отец
был в нем не бог, не «культ», а просто обыкновенный отец семейства. Дом это
т назывался «Зубалово», по имени его старого, дореволюционного владельц
а, и находится он сейчас от меня здесь в двух километрах, недалеко от станц
ии Усово. Там мои родители жили с 1919 года по 1932, до маминой смерти. А позже отец
не мог оставаться ни там, ни в старой городской квартире Ц он переменил к
вартиру в Кремле (в ней жили уже только мы, дети), и построил себе новую дачу
, Ближнюю, в Кунцево. А дети, родственники (пока их не разогнали и не арестов
али), дедушка с бабушкой, Ц все мы оставались по-прежнему на лето в Зубало
ве. Но без мамы все стало совсем другим, все неузнаваемо переменилось… Я х
очу вернуться назад, к солнечным детским годам, к тому времени, которое дл
я нас, детей, безоблачно текло в рамках жизни, организованной и созданной
мамой. Это были сказочные годы. Они прошли где-то здесь рядом, в этой окрес
тности, Ц ты понимаешь теперь почему я не могу никак оторваться от этой с
амой Жуковки, где я сижу сейчас в лесу и пишу? Я расскажу тебе о том времени.


3

Солнечный дом, в котором прошло мое детство, принадлежал раньше младшему
Зубалову, нефтепромышленнику из Батума. Он и отец его, старший Зубалов, бы
ли родственниками Майндорфа, владельца имения в Барвихе Ц и сейчас там,
над озером, стоит его дом в готическом немецком вкусе, превращенный в клу
б. Майндорфу принадлежала и вся эта округа, и лесопилка возле Усова, возле
которой возник потом знаменитый птичий совхоз «Горки II». Станция Усово, п
очта, ветка железной дороги до лесопилки (теперь запущенная и уничтоженн
ая), а также весь этот чудный лес до Одинцова, возделанный еще лесником-не
мцем, с сажеными еловыми аллеями по просекам, где ездили на прогулки верх
ом Ц все это принадлежало Майндорфу. Зубаловы же владели двумя усадьбам
и, расположенными недалеко от станции Усово, с кирпичными островерхими,
одинаковой немецкой постройки, домами, обнесенными массивной кирпично
й изгородью крытой черепицей. А еще Зубаловы владели нефтеперегонными з
аводами в Батуме и в Баку. Отцу моему, и А. И. Микояну хорошо было известно эт
о имя, так как в 900-ые годы они устраивали на этих самых заводах стачки и вел
и кружки. А когда после революции, в 1919 году, появилась у них возможность во
спользоваться брошенными под Москвой в изобилии дачами и усадьбами, то о
ни и вспомнили знакомую фамилию Зубаловых. А. И. Микоян с семьей и детьми, а
также К. Е. Ворошилов, Шапошников, и несколько семей старых большевиков, ра
зместились в Зубалове-2, а отец с мамой Ц в Зубалове-4 неподалеку, где дом б
ыл меньше. На даче у А. И. Микояна до сего дня сохранилось все в том виде, в ка
ком бросили дом эмигрировавшие хозяева. На веранде мраморная собака, Ц
любимица хозяина; в доме Ц мраморные статуи, вывезенные в свое время из И
талии; на стенах Ц старинные французские гобелены; в окнах нижних комна
т Ц разноцветные витражи. Парк, сад, теннисная площадка, оранжерея, парни
ки, конюшня Ц все осталось, как было. И так приятно мне всегда было, когда я
попадала в этот милый дом добрых старых друзей, войти в старую столовую, г
де все тот же резной буфет и та же старомодна я люстра, и те же часы на камин
е. Вот уже десять внуков Анастаса Ивановича бегают по тем же газонам возл
е дома и потом обедают за тем же столом под деревьями, где выросли его пять
сыновей, где бывала и мама, дружившая с покойной хозяйкой этого дома. В на
ш век моментальных перемен и стремительных метаморфоз необыкновенно п
риятны постоянство и крепкие семейные традиции, Ц когда они где-то еще с
охранились… Наша же усадьба без конца преобразовывалась. Отец немедлен
но расчистил лес вокруг дома, половину его вырубил, Ц образовались прос
еки; стало светлее, теплее и суше. Лес убирали, за ним следили, сгребали вес
ной сухой лист. Перед домом была чудесная, прозрачная, вся сиявшая белизн
ой, молоденькая березовая роща, где мы, дети, собирали всегда грибы. Непода
леку устроили пасеку, и рядом с ней две полянки засевали каждое лето греч
ихой, для меда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67