Финны охотно заключили бы с нами мир, ежели б внутри Финляндии н
е сидели немецкие войска (кстати, не участвующие в боях на Карельском пер
ешейке), которые, по сути, представляют собой не что иное, как оккупационну
ю армию, диктующую финским правителям свою волю под угрозой оружием…
Если у финнов было стремление наступать, то мы их сейчас «успокоили». Они
сами очень крепко устраиваются на зиму, зарываются глубоко и надежно. Не
ахти как уверены в своем положении и спокойствии Ц ждут результатов на
немецком фронте. Да и политико-моральное состояние их иное Ц сейчас вид
ят всю грабительскую, авантюристическую политику своих заправил.
СЕЛО РЫБАЦКОЕ И КАНОНЕРКА «КРАСНОЕ ЗНАМЯ»
3 октября
Мне захотелось узнать, что делается на немецком участке фронта. Без всяк
ого согласования с ТАСС я выехал в 55-ю армию, нашел ее штаб в Рыбацком.
4 октября
Село Рыбацкое. Военный совет. Утро. Яркий солнечный день. Ветер. За окном з
дания школы Ц Нева в барашках. Спал на кровати в одной из комнат. Посреди
комнаты у окна стол, на нем хороший радиоприемник и телефон. Приехал я сюд
а вчера в шесть вечера, после дня, проведенного в ТАСС, и обработки моих ст
атей. Статьи сдал, сел, донельзя голодный, с головной болью, в трамвай, посл
едний кусок пути шел пешком… Вечером работал над показаниями пленных и п
исьмами, отобранными у них. В их числе, например, такое:
«…На поле боя: 19.9.41… Сейчас у нас день отдыха Ц первый наш день отдыха. Для н
ашего полка это крайне необходимо, так как кровь лилась потоками. Теперь
мы перед большой победой. Петербург должен пасть в ближайшие дни… Есть р
оты, где, несмотря на пополнение, не более двадцати человек. Борьба не раз
бывала ужасной. Противник сражается до последней капли крови. Я никогда
не забуду, как трое русских попали под обстрел нашего орудия. В своем окоп
е они бились до последнего вздоха…»
Это письмо ефрейтора 407-го пехотного полка А. Кремера, убитого в районе дей
ствия 168-й сд. Письмо доставлено сюда 25 сентября.
В показаниях ефрейтора Генриха Шлоена (409-го полка 269-й пехотной дивизии) го
ворится, что за все время войны солдаты ни разу не мылись в бане. Сам Шлоен
в последний раз мылся в речке в середине июля. Большинство солдат в батал
ьоне не имеет шинелей, ибо при отправке на фронт шинели не были взяты по то
му простому соображению, что война до наступления холодов будет кончена.

…А сейчас 3 часа дня, сижу на берегу Невы, жду парохода-парома, чтобы перепр
авиться на правый берег и пройти к только что стрелявшей канонерской лод
ке, которая стоит неподалеку. Здесь, в штабе, много знакомых. Писатели, раб
отники политотдела, корреспонденты. Хорошо меня принял дивизионный ком
иссар П. И. Горохов, член Военного совета армии.
17 сентября Горохов объехал на легковой машине (а затем на присланном за ни
м броневике) уже оставленный нашими частями город Пушкин; под обстрелом
автоматчиков (из Орловского парка) вернулся в ближайшую деревню на КП ар
мии и, вооружив автоматами всех работников политотдела, вышел с ними обр
атно к Пушкину. На пути ему встретился отступающий полк. Горохов услышал
от командира батальона, ведущего полк, удивительный доклад: «Комиссар Он
ищенко приказал мне вести батальоны к Таврическому дворцу, там располаг
аться и ждать приказаний». И, дескать, сей неведомый Онищенко «сам уехал н
а учебу», и командира полка тоже нет. Горохов привел батальоны полка в пор
ядок, повернул их, прошел вместе с ними к городу Пушкину, поставил их в обо
рону на прежний рубеж и подкрепил оказавшимся здесь артиллерийским пол
ком, поставив его на прямую наводку…
Это были последние часы последнего боя за город Пушкин…
Пароходик-паром доставил меня на стоящую посередине Невы канонерскую л
одку «Красное знамя» (бывший «Храбрый»).
Очень гостеприимно приняли. Сначала беседовал с комиссаром Клановым: эн
ергичное лицо человека, обладающего юмором, простого в обращении, оживля
ющегося при всяком интересном деле и разговоре, с ясными, много видевшим
и глазами. На корабле он уже три года, сдружился с командиром корабля Усти
новым, значительно более молчаливым, тоже, чувствуется, человеком деятел
ьным и умным. Затем беседовал с командиром БЧ-2 (артиллерии) Ц Ковалем, зат
ем со старшиной Степаненко, а позже ужинал в салоне.
«Красное знамя» сегодня в 13 часов 15 минут открыло стрельбу Ц дало двадца
ть выстрелов. Я наблюдал из окна штаба огромные вспышки и двойные удары. П
ри мне во время ужина на корабль пришло донесение о результатах стрельбы
: после двадцати фугасных снарядов канонерки и снарядов с других корабле
й все немецкие батареи умолкли. Путь для пехоты был очищен. Всего подавле
но шесть немецких батарей в районе Красного Бора. В подавлении их принял
и участие корабли: «Красное знамя», «Стройный», «Строгий» и девятнадцать
береговых батарей, да еще полигон.
Во время ужина трижды прозвенел звонок: воздушная тревога. Командир и ко
миссар выскочили наверх, устремясь к мостику, я продолжал делать записи,
беседуя с одним из командиров. Около десяти самолетов противника шли кур
сом, который должен был пересечь канонерку. Но береговые батареи зениток
встретили их таким дружным огнем, положив разрывы между самолетами, что
бомбардировщики рассыпались в стороны и ушли.
Вечером к борту корабля была подана шлюпка, и краснофлотец доставил меня
на левый берег Невы. Была уже ясная луна, Нева серебрилась, дул ветер. И вот
, пройдя полтора километра, я в штабе.
Сижу, работаю в разведотделе за школьной партой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93