А Седаш оборачивается ко мне, в его глазах несказанное удовлетворение:
Ц Все в порядке! Дело пошло!
Время Ц 9.45. Седаш приказывает: «Восемнадцать гранат, по шесть на «огород»!
» Ц то есть на батарею: значит, полк даст по первому рубежу пятьдесят четы
ре снаряда…
Ц Алексанов! Какой силы сигнал от коробочек получили? Нету? Хорошо!..
И опять:
Ц «Енисей»! Что передают танки? Они слышат вашу музыку?.. Противник оказы
вает какое-нибудь сопротивление? Там все в дыму сейчас?.. Ясно!..
Картина наступления танков мне так ясна, будто я своими глазами вижу, как,
окутываясь белыми облаками взвитого снега, танки, сами выбеленные, как с
нег, покинули опушку маскировавшего их леса, перевалились через наши тра
ншеи, пересекли в минуты нашего налета, прижавшего немца к земле, узкую по
лосу поляны и затем, уже в шквалах немецких разрывов, вскарабкались чуть
западнее руин станции Погостье на железнодорожную насыпь, пересекли эт
у «ленточку» и сейчас проламывают вражескую, охваченную дымом и пламене
м, оборону…
Ц «Барнаул»! Что там передают передовые?.. Откуда?.. Что?.. Танки подали кома
нду: «Развернуться, следуй за мной»? Значит, пехота может разворачиватьс
я цепью, шагать дальше по пояс в снегу, за бронею танков…
Седаш непрерывно выспрашивает Михайленко и свои дивизионы о том, что пер
едают танки. Слушает напряженно и после паузы кому-то докладывает:
Ц Я слышу!.. Часть перешла «ленточку». Сейчас все в дыму и ничего не видно.
Продвигаются вперед… Луппо! Не мешайте! Чего вклиниваться! Вы слушаете, ч
то будут танки говорить? Он будет передавать, положим, три пятерки, а что э
то означает, Луппо?.. Танки, значит, вышли на этот рубеж!.. По рубежам Ц три че
тверки! Если передадут три четверки?.. Так, хорошо!
Седаш обращается ко мне:
Ц Неужели и тридцать КВ ничего не сделают? В смысле проходимости?
9 часов 55 минут… 9 часов 57 минут… 10.00… Напряженно слежу за ходом боя и записыва
ю каждое слово Седаша, каждую новость. И о том, где в данную минуту «ноги» (п
ехота), и о том, как гудят, приближаясь, и проходят мимо, и опять бомбят врага
самолеты, и даже как сосредоточенно лицо вестового Ткачука, пришивающег
о пуговицу к ватнику и определяющего на слух, каково положение на поле бо
я…
И уже 10.08… И 10.10… И опять Ц уже в который раз! Ц самолеты. Как тяжело в двадцат
иградусный мороз, по пояс в снегу, в огне разрывов, в свисте осколков, кров
авя снег, хрипло крича «ура!», поспешая за махинами танков, наступать пехо
те! Ведь сегодня сотни сибиряков и уральцев из свежего пополнения впервы
е в своей жизни идут в атаку!.. Политруки и командиры Ц тоже не все обстрел
яны, легко ли им подавать пример? Но идут… Идут!..
Седаш передает мне трубку:
Ц Послушайте, как звукостанция гудит! Не хуже, чем самолеты…
Слышу низкий, непрерывный, хоть и деловитый, но кажущийся мне нервным зву
к…
А Седаш, узнав, что танки втянулись в Погостье, снова сыплет вопросами о ст
епени огневого воздействия противника и ругает Алексанова:
Ц Почему такие вопросы задаешь? Я не знаю, чт ваши передовые наблюдатели
там знают, я требую о т в а с доклада по следующим трем вопросам: где танки, п
ехота, как наши?
Сейчас 10.22. Ждем от танков сигнала «5-5-5». Это будет означать, что они достигли
первого рубежа и что огонь артиллерии надо переносить по второму рубежу
. А первый рубеж Ц сразу за слиянием реки Мги и ручья Дубок. Следующие руб
ежи Ц в направлении на Веняголово. После того как будет достигнут пятый
рубеж (Веняголово), танки должны пойти к западу по дороге, а артиллерия Ц
переносить огневые позиции вперед…
10.26. Седаш сообщает мне:
Ц Танки в обход деревни пошли, по западной окраине, и пехота за ними идет.
Немцы отвечают только пулеметно-автоматным огнем из леса.
Вот если бы мне пришлось в овчинном полушубке, в валенках, с тяжелой амуни
цией, с винтовкой в руке двигаться по пояс, а то и по плечи в снегу, шагать, л
ожиться, ползти, вставать, делать перебежки и снова падать, ползти, идти… Д
аже если б я подавил мой страх ясным сознанием, что бояться нечего, потому
что ведь все равно я ради долга жизни и д у н а с м е р т ь! И страха б не стало. И
может быть, даже меня охватил бы тот особенный восторг отрешенности от в
сего земного, какой возникает только в атаке… Но и тогда Ц на какой путь х
ватило бы моих ф и з и ч е с к и х сил? На километр? На два? И мог ли бы я выйти хот
ь за южный край стертой с лица земли деревни Погостье?
Но мне раздумывать некогда. Внимание мое опять привлечено к голосу Седаш
а:
Ц Один немецкий танк горит! Так… А откуда артиллерийский огонь? Из каког
о района? Из тылов… А из какого района из тылов? Тылы можно считать до Берл
ина, а ваши глаза что делают?
Ровный голос Седаша, его тон, суровый, неизменно спокойный, невозмутимый,
мне теперь запомнятся на всю жизнь! Как хорошо, что его математически точ
ное мышление помогает всем артиллеристам полка действовать с таким же с
покойствием!
Сейчас 10 часов 40 минут. Первый эшелон танков прошел полностью линию желез
ной дороги, подошел к южной границе деревни Погостье. Второй эшелон в бой
еще не введен. Тяжелая артиллерия теперь ждет вызова огня танками. За час
пятнадцать минут боя танки КВ прошли один километр. Медленность их продв
ижения объясняется исключительно тяжелыми естественными условиями ме
стности: в глубоком снегу танки то проваливаются, проламывая лед, в болот
о, то выбираются из него, ползут, преодолевая природные и искусственные п
репятствия…
10 часов 45 минут
Седаш, дав нужные команды, сообщает мне, что первый эшелон танков с пехото
й достиг опушки леса за южной окраиной деревни Погостье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93