Ц Теперь поглядывать надо!..
Направо был ход сообщения глубиной мне примерно по пояс. Лес поредел, Ц э
то была опушка, за которой вперед простирался тоненький молоднячок впер
емежку с кустарником. Вся местность тут была изрыта ходами сообщения и т
раншеями, в которых не было никого, и я шел в их лабиринте, поворачивая по у
казаниям моего спутника то влево, то вправо. Ожесточенные шквалы разрыво
в теперь слышались громко и Ц казалось мне Ц всюду вокруг. Но впереди, ле
вее, там, откуда доносилась частая чечетка пулеметных очередей, мины рва
лись с особенной густотой, как будто лопающиеся волны какого-то металли
ческого прибоя. Только по ним и можно было определить направление, Ц ход
ы сообщения в кустарнике так перепутались, что найти здесь нужный мог то
лько человек, излазивший их все и давно изучивший их…
Ц Можно бы идти левее, по опушке, Ц сказал Ероханов, Ц да там больно дал
еко!.. Ничего, болото теперь замерзло!
Небо, сумрачно-серое, уже набухающее вечерней тьмой, озарялось здесь и та
м сполохами: со свистом, волнуя воздух, казалось, шурша в нем, над головой п
роносились снаряды наших дальнобойных орудий.
Ц Бронепоезд Андреева старается! Ц заметил мой спутник, когда мы перес
екли насыпь железной дороги. Ц Вот оттуда, из-под Дибунов! А это Ц корнет
овский.
Свист снарядов Корнетова был гораздо хлеще и тоньше, и я начинал разбира
ться во всей этой музыке. Дальше мы шли молча. Я разглядывал разбросанные
невдалеке разбитые и прогорелые здания Белоострова, а потом, споткнувши
сь, следил, чтоб нога моя не подвернулась на беспорядочно нагроможденных
комьях земли. Мы вышли в траншею, в которой каждые три Ц пять метров были
по брустверу нарыты ячейки, в них с винтовками, обращенными в сторону вра
га, лежали бойцы в шинелях, но не стреляли. Какой-то притулившийся на ящик
е командир хотел остановить нас, но, узнав адъютанта комбата, только сказ
ал:
Ц Ходишь, ходишь, нет того, чтоб бутылочку занести!
Ц А вы к нам приходите, найдется! Ц весело ответил Ероханов, и мы прошли д
альше, мимо низких землянок, в которые можно было забираться только полз
ком.
Сразу за землянками оказалось открытое место, и тут я почувствовал близк
ий, шелестящий свист пуль.
Ц Да вы пригнитесь, пригнитесь, товарищ командир! Ц торопливо крикнул с
зади Ероханов. Ц Это же нас заметили!
Я сразу пригнулся, глянул вперед Ц далеко ли еще тянется открытое место?
До кустарников было не меньше ста метров. Оглянулся на адъютанта Ц он пр
исел на корточки. И в тот же миг, не свистя, а надсадисто воя, позади и чуть в
стороне, рванула, разрываясь, мина, сразу за ней вторая, третья… Мы оба рас
простерлись плашмя. Комья мерзлой земли застучали вокруг вслед за взвиз
гнувшими осколками.
Ц Не зацепило, товарищ командир? Ц услышал я голос.
Ц Нет, проехало… А вы как?
Ц Ничего… Теперь даст он жару… Позагорать тут придется…
Еще три мины разорвались недолетом, и я подумал, что в ход сообщения врагу
не попасть, потому что Ц узкий, земля и осколки перелетают поверху. И толь
ко подумал Ц две из трех следующих мин взрыли самый ход сообщения, там, вп
ереди. Вместе с брызнувшими веточками кустов. Ероханов крепко выругался
и добавил:
Ц Пожалуй, лучше было леском идти!
Я сказал:
Ц Ничего, два раза в наш ход ему не попасть!
И в душе выругал Ероханова: какого, в самом деле, черта он не повел меня по л
есу?
Еще три или четыре залпа грохнули вокруг нас, потом все вблизи замолкло, а
когда услышали новый шквал, но уже рухнувший метрах в двухстах позади, по
опушке, поняли, что враг перенес огонь, и ползком поспешили вперед, к куста
м, пригнувшись, перескочили через две свежие воронки. Тут в кустах со стор
оны врага нас трудно было заметить. Ход вывел нас в глубокий окоп с низким
и нарами, населенный бойцами морской пехоты.
Ц Комбат здесь? Ц живо спросил Ероханов, сунув голову в низенькую дверц
у дзота, откуда пахнуло теплом и табачным дымом.
Ц Ушли они. К минометчикам! Ц отозвался кто-то. Ц С комиссаром вместе! С
коро воротятся, сказали!
Кругом в мрачноватом предсумеречье перекатывался треск винтовок и авт
оматов. Я, отряхнувшись, пролез на четвереньках в дверь дзота. Ероханов вл
ез за мной, оглядел скорчившихся под низким накатом, сидящих на нарах бой
цов, нюхнул махорочный дух, сказал: «А ну, у кого есть бумажка?» Ц и, приняв
на ладонь горсть сунутой ему махорки, торопливо свернул цигарку. Затянул
ся два-три раза, отдал недокуренную цигарку тому, кто его угостил, и, кивну
в мне: «Вы тут, товарищ командир, посидите, а я сейчас…» Ц выбрался из дзот
а. Я понял, что он уходит искать комбата.
Я провел часа полтора в этом дзоте со станковым, глядящим в щель амбразур
ы пулеметом, за которым, не отрываясь от всего, что было в поле зрения, полу
лежал пулеметчик Васильев. Такой же усталый, как и все, с лицом землистым,
небритым, но очень спокойным и даже, я бы сказал, равнодушным.
А в поле зрения было следующее…
Окоп, как и все, зигзагообразный, в котором я находился, был правым флангом
расположения роты. Самой роты, за исключением пулеметных заслонов, неск
ольких мелкокалиберных минометов и небольшого количества людей, здесь
не было. Она находилась впереди, на занесенном снегом кочковатом болоте
с торчащими кое-где кустами да пнями старой порубки. Болото простиралос
ь до хорошо видной отсюда реки Сестры, отделенной от нас только чуть выда
ющейся дорогой. Залегшая за дорогой у минного поля рота находилась, надо
сказать, в положении очень тяжелом, даже критическом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93