В этом я убедился по тому, что даже при небольшой настороженности они могли бы обнаружить нас.
Когда вверх взвилась зеленая ракета, мы открыли огонь. Это было для противника так неожиданно, что немцы, выпрыгивая из машины, разбегались в разные стороны, не слушая, что кричат им офицеры. Прямо на станковый пулемет бежало несколько немцев. Они почувствовали опасность лишь тогда, когда половина из них была перебита. Не успела уйти легковая машина и фургон. Бой этот продлился не более 40 минут. Не знаю, многим ли из врагов удалось убежать. Поле боя было усеяно трупами.
Красная ракета известила об отходе. Мы почти не понесли потерь. Подполковник, выстроив батальон к колонну, повел ее километров пять дорогой, потом лесом в юго-западном направлении. Шли мы форсированными темпами, так как, по данным разведки, за этой немецкой колонной через полчаса должна подойти другая. Километров через десяток мы вышли на грейдерную дорогу, по обе стороны которой пролегало довольно глубокое и вязкое болото. Кругом стояла мертвая, угнетающая тишина. Солнце грело нещадно, в горячем воздухе ни малейшего движения, листья на деревьях даже не шелохнутся. Баня, да и только. Фронт, похоже, был далеко. Но через пару часов мы услышали гул взрывов, а затем гул моторов немецких самолетов. Они летели с востока. Значит, где-то недалеко идет бой. Как ни странно, это обрадовало нас. Появился шанс вскоре встретиться со своими.
Батальон остановился на привал в лесу. Подразделения углубились от дороги метров на сто, выставив дозоры на обочине дороги. Посыльный от командира батальона, торопливо разыскав лейтенанта Весенина, передал, чтобы тот срочно явился к подполковнику. Через полчаса командир роты вернулся. Он, собрав командиров взводов и отделений, рассказал, что у подполковника собирался совет, обсуждавший, как действовать дальше.
Многие командиры, особенно начальник штаба батальона Лидский, настаивали на том, чтобы разбиться на мелкие группы и пробиваться к линии фронта. Подполковник придерживался другого мнения: мелкие группы немцы легко перебьют и переловят, а батальон все же сила. Если вступит в бой, то какой-то урон нанесет противнику. Подполковник настоял на своем. Вариант штабников приняли только на крайний случай, когда у батальона создастся безвыходное положение.
Выслушав сообщение лейтенанта Весенина, командиры разошлись по своим подразделениям. Я улегся под раскидистой елью, постелив под себя траву, которая росла здесь по пояс. Заснул мгновенно. Вечером, когда жара стала спадать, я как будто во сне услышал: «Рота, подъем!» А потом снова уснул. Кто-то толкнул меня сапогом по ногам. Тогда я вскочил, не понимая, в чем дело. Рядом стоял Ушаков.
– Что так разоспался? Сейчас батальон тронется, – сказал он.
Эх, сколько бы я дал за то, чтобы полежать еще пару часиков! Ноги и плечи отекли, ослабели. Пришлось разминаться. Раздалась команда: «Выходи на дорогу строиться!» Бойцы не спеша, вразвалку, пошатываясь шли к дороге и как-то лениво вставали в строй. Многие из них находились в полусне. Колонна тронулась.
– Сейчас бы хорошую строевую – весь сон бы разогнало! – сказал Ушаков.
Но в нашем положении петь нельзя. Мы должны делать все, чтобы противник не обнаружил батальон. Не успели пройти и трех километров, как батальон остановился. Мы снова с дороги углубились в лес.
Вернувшись от командира батальона, лейтенант Весенин сказал, что, пока мы отдыхали, группа разведчиков выясняла, что находится впереди нас. Через семь километров по дороге расположена большая деревня, а по соседству с ней разбросано несколько хуторов. В деревне до роты противника. Немцы выставили вокруг деревни заслоны с пулеметами, видно, очень боятся подразделений, выходящих из окружения.
Комбат принял решение разгромить врага. От каждой роты приказано выделить по отделению, чтобы скрытно подобраться к заслонам и бесшумно ликвидировать их. Если это не удастся, одновременно всеми силами атаковать противника, уничтожить его и продолжать движение по дороге. Уничтожение заслона с северной стороны деревни поручили моему отделению. Те, кому предстояла ликвидация заслонов, пошли вперед. Через двадцать минут тронулся и весь батальон.
Примерно километров через семь группа для ликвидации заслонов вышла на опушку. Мы стали оценивать пути подхода к пулеметным точкам. Немцы расположили их так, что скрытно подойти было очень трудно. От опушки до точки на 200 метров протянулся луг с низкой травой. Чтобы уточнить положение пулеметной точки с северной стороны деревни, нашему отделению пришлось по лесу сделать солидный крюк.
Пулеметная точка, которую нам предстояло уничтожить, находилась на бугорке, где стояла не то часовня, не то какой-то памятник. С тыла к пулеметной точке почти вплотную подходили огороды.
– Что будем делать? – спросил я сержанта Дремина.
– А черт его знает. Их ни прямо, ни справа, ни слева не сковырнешь. Если только с тыла, с огородов, – как-то безразлично ответил он.
– Пожалуй, это единственное разумное решение, – подтвердил я.
Но как пробраться в деревню, в огороды? Правее, в километре от точки, проходила ложбинка. Видимо, раньше это была канава, а сейчас она заросла травой. Мы, посоветовавшись, решили: двое бойцов по этой канаве проползут к огородам, а там по бороздам к пулемету и уничтожат фашистов гранатами. Бесшумно покончить с точкой не представлялось возможности.
Немцы здесь по сравнению с теми, что находились на выходе дороги к деревне, вели себя беспечно. Они, усевшись в кружок, чем-то занимались, не то играли в карты, не то что-то обсуждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47