Она под командованием Сажина направлена на пополнение нашего батальона. От обоих командиров попахивало водкой. Видно, они на радостях в честь встречи ухитрились выпить.
После ухода Сажина Богданова подразвезло, и он стал разговорчивым, хотя настроение его было слегка взвинченным. Оказывается, штаб батальона посетил командир полка. Он велел позвать туда командиров рот для разбора неудач в наступлении на Белый Бор. Вместо разбора подполковник устроил полный разгром. Он грозился отстранить от командования батальоном капитана Дементьева.
– Да еще этот хлюпик подпевал, – говорил Богданов.
Все понимали, что он имел в виду старшего лейтенанта Рябинина, которого и сам недолюбливал. От лейтенанта мы узнали, что усиленная рота, состоящая из четырех стрелковых и одного пулеметного взводов, ночью выйдет на исходные рубежи и будет нашим соседом на правом фланге. Сейчас эта рота находится за тем валом, через который мы перевалили ночью, выходя на свои позиции. Богданов сообщил, что наступление обещали поддержать огнем батареи 75-миллиметровых орудий, но он не шибко верит в это.
Вернулся Юрченко и доложил, что минометчики перенесли из-за вала на огневые позиции все мины, отпущенные для завтрашнего боя.
– Смотри, завтра денек погорячее будет. Надеюсь, что с огоньком опаздывать не станешь, – наставлял Богданов Юрченко.
Затушив цигарку о консервную банку, выполнявшую роль пепельницы, Богданов вышел из блиндажа.
Утром, 21 октября, поднялись задолго до рассвета. Подъем прошел тихо. Огневая позиция минометчиков была перенесена с прежнего места левее, в неглубокую лощину. Добираться до нее пришлось почти на ощупь, так как стояла густая темнота. Вскоре на огневой минометчиков появился посыльный от командира роты. Он передал, чтобы я срочно шел на командный пункт Богданова. Где он, я не знал. Посыльный взялся проводить меня. Командный пункт Богданова находился за небольшим бугорком. Лейтенант лежал за ним с биноклем в руках, рядом положил автомат. Бинокль был не нужен. Богданов покрутил его и положил в футляр. Увидев меня, он сказал, чтобы я был рядом с ним для связи с минометчиками, которым предстоит сменить огневые позиции. Посмотрев на часы со светящимся циферблатом, Богданов сказал, что до начала наступления еще полчаса. И вдруг, неожиданно для всех, по немецким позициям ударила артиллерия. По взрывам было видно, что она обрабатывала край обрыва и первую линию-обороны. Немцы не отвечали огнем.
– Эх, была не была! – скомкав шапку, Богданов встал и крикнул посыльным: – Передайте командирам взводов, чтобы броском вели взводы под обрыв, где были вчера.
Пока велся артиллерийский обстрел, рота сумела добраться до обрыва. В это время наши минометчики били по первой линии обороны противника. По всей вероятности, после вчерашней неудачи немцы думали, что мы не скоро сунемся в Белый Бор, и поэтому не был» готовы встретить нас. Первую линию обороны рота заняла быстро и почти без потерь.
Вторая линия обороны огрызалась здорово. Хотя батарея и била по ней, но эффекта было мало. Огонь корректировался плохо. Рота трижды поднималась в атаку и каждый раз возвращалась назад. Богданов несколько раз матерился по адресу Сажина, от роты которого он ждал хорошей поддержки с правого фланга. Не выдержав, Богданов приказал мне вернуться и передать Юрченко, чтобы минометчики перебрались к домам, что стоят на берегу обрыва, и из-за них вели огонь по противнику.
Рота Сажина не задерживалась. Она пошла в наступление по сигналу «зеленая ракета», как было условлено накануне в штабе батальона. Поторопился Богданов, но этим он выиграл многое. Опоздай чуть-чуть, роте пришлось бы повозиться с первой линией обороны.
С новых позиций огонь наших минометчиков стал более эффективен. Взводу представилась возможность улучшить корректировку огня с обгоревшего чердака дома, из подвала которого Селиванов вчера выкуривал пулеметчиков. Минометчики сумели подавить почти все пулеметные точки второй линии обороны перед первым взводом. По команде Богданова бойцы поднялись в атаку и снова отхлынули в окопы.
Вторая линия обороны проходила по широкой улице, которая надвое рассекала село. В середине села, на площади, стоял старый каменный дом с башенкой. Это была не то старая колокольня, не то пожарная вышка. Оттуда били два пулемета. Один из них – крупнокалиберный. Они-то и не давали первому взводу поднять головы. Лейтенант Богданов снова послал меня к Юрченко с приказом, чтобы минометчики заставили замолчать Пулеметы в башенке.
Взвод сосредоточил весь огонь на доме с башенкой. Железная крыша его вся оказалась в лоскутьях, но пулеметы продолжали держать роту. Башенка имела круговой обзор. А поскольку улицы расходились веером от площади, то вражеские пулеметчики контролировали отсюда все село.
– Был бы хотя бы легкий танк, можно было бы подъехать поближе, шарахнуть, и делу конец, – рассуждал я, посылая из автомата в башенку одну очередь за другой.
– Ишь чего захотел! Танк. Беги снова к Юрченко и вместе с ним организуй огонь, – крикнул Богданов.
Я передал Юрченко приказ командира. Тот развел руками и сказал, что мины на исходе. Потом плюнул и велел вытащить один миномет в просвет между домами, откуда можно видеть дом с башенкой. Он сам стал за наводчика. Третьей миной он попал прямо в купол. Она разорвала железо на крыше, и пулеметы замолкли. Взвод поднялся в атаку и завязал бой в окопах противника. Поднялся и третий взвод справа, но в это время снова заговорили пулеметы на башенке. Юрченко опять встал за наводчика. Четвертая мина пробила перекрытие и выбросила на площадь крупнокалиберный пулемет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47