— Да бог с ней, с Танькой! — махнул рукой Оляля. — Что, мы не знаем эту сучь?Даша переступила порог гостиной и приятно удивилась. Кажется, жизнь Оляли и впрямь повернулась к нему лицом. Полы в доме были чисто вымыты, старенький диван накрыт новым пледом, в углу светился экран японского телевизора. В прошлый ее приезд Гриша изредка пялился в старый «Рассвет» и каналы переключал плоскогубцами.— Не ходи в мастерскую, пообедаем, тогда я тебе настоящую экскурсию устрою! — Гриша перехватил ее руку на дверной ручке. — Есть у меня для тебя подарок, чуть-чуть не законченный, но у нас с тобой чуть-чуть не считается. Чуть-чуть не влюбился, чуть-чуть не женился… — Он нервно хохотнул, а после обнял ее за плечи и закружил по комнате. — Дашка, Дашка, что ж, ты только на поминки и вырвалась, чтоб меня повидать? Не помри Олегович, еще сто лет бы не появилась!Не ерничай! — рассердилась Даша. — Арефьев умер! А ты паскудничаешь, фиглярничаешь, как дешевый паяц!— Паяц, говоришь? — Оляля скривился и отошел к окну. — Я, может, оттого и фиглярничаю, что Олеговича не стало. Может, моя душа на пару с его душой отлетела.— Прости, Лялечка, ради бога, прости! — Даша подошла и обняла его за плечи. — Я до тех пор, пока не увижу его в гробу, не поверю, что он умер. Меня вчера к нему не пропустили. Я два часа умоляла главного врача, доллары совала, он мне чуть по морде не съездил, потом водкой напоил, но Дмитрия Олеговича так и не разрешил повидать. — Слезы потекли ручьем, и она уткнулась лицом в необъятную грудь Оляли.Он гладил ее по голове и ласково приговаривал:— Дашка, раззява! Зачем ты лекарю доллары совала? Тебя ж могли в ментовку забрать.— Я не подумала. — Она всхлипнула и вытерла слезы кулаком. На нем отпечатались черные полосы. Свитер Оляли тоже был в грязных разводах. Слезы русской бабы не выдерживала никакая, даже суперстойкая заграничная тушь. — Прости, — снова прошептала она и вдруг спохватилась: — Что-то я оплошала сегодня! Надо было забежать в магазин. У тебя наверняка пустота в холодильнике, а я приехала в гости до вечера.— Видно, Влад звонил, вот ты и слетела с катушек. — Оляля как всегда поразил ее своей проницательностью.— Звонил, — с вызовом произнесла Даша, — и что из того?— Он у меня недавно был. — Оляля сел на диван и хлопнул рукой по пледу, приглашая ее сесть рядом. — В знатоки искусства записался. Веселый такой, разговорчивый. Очень удивился, что я не пью, он, оказывается, с собой две бутылки «Хеннесси» приволокла закуси всякой целую корзину. Шибко богатый стал. Только все это на пару с бабой и умяли.— С к-какой бабой? — помертвела Даша.Оляля как-то искоса посмотрел на нее и усмехнулся:— Да не с той, о которой ты думаешь. Но красивая, страсть прямо! А уж как перед Владом извивалась, то ножку обнажит из-под шубки, то грудью к плечу прижмется. А как выпили, так и вовсе на нем повисла. — Он посмотрел на Дашу. — Девочка, не страдай по этому мерзавцу! У него что хрен, что хвост всегда пистолетом. И, помимо той девки, наверняка еще с десяток шлюх имеется.— Откуда эта баба взялась? — спросила Даша хрипло. Гриша, сам того не ведая, ударил ее прямо в солнечное сплетение, да так, что перехватило дыхание. И она едва обрела способность дышать.— Да сучка одна из галереи. Новая Мишкина б… Манька ее послал, чтоб она помогла твоему Пистолетову картины в офис и в дом Марьяша выбрать. Тоже мне эстет нашелся, вздумал культуру в бандитские массы нести.— Марьяш не бандит, — заступилась Даша за молодую акулу отечественного бизнеса. — Говорят, очень талантливый мальчик, экономический вундеркинд. У него на лбу это написано.— Эх ты, провинция! — Оляля постучал согнутым пальцем по ее лбу. — На заборе тоже бывает кое-что написано, а заглянешь — дрова лежат. Давно известно, что одной умной головой такие бабки не сколотишь. К умной голове острые клыки и длинные когти требуются, чтобы порвать, как кобель фуфайку, всех, кто мешает. И еще хвост лисий нужен, чтоб следы заметать. Ты знаешь, какое у него погоняло?— Погоняло? — удивилась Даша.— Ну кликуха, кличка! Меня Паша Лайнер просветил. Марьяша в народе Хенде Хох прозвали.— Хенде Хох? Руки вверх? — еще больше изумилась Даша и вдруг поняла и рассмеялась. — Это точно! Компания «Русские Крылья» — «РуК». — И процитировала слоган, который навяз в зубах не меньше, чем реклама пресловутого «Сникерса»: — «Русские Крылья» поднимут вас вверх, туда, где удача, туда, где успех!»Ага, поднимут! — отозвался злорадно Оляля. — Уже подняли! Всю Россию ручками вверх! А после на табуреточку поставят и петлю накинут! А ты, как последняя дура, вторишь этим борзописцам с экрана: «Ах, гений! Ах, вундеркинд!» Он еще в такую ж… затолкает нас своими ручонками, этот вундеркинд, увидишь потом!— Я — дура, а ты — циник! — рассердилась Даша, хотя в душе была согласна с Олялей. Она хронически не выносила Вадима Марьяша. У нее была самая настоящая аллергия то ли на ангельский овал юного пухлощекого лица, то ли на лучезарное сияние голубых очей новоявленного олигарха, чья улыбка не сходила в последние полтора года со страниц газет и экранов телевизоров.Юный Вадик стал прямо-таки национальной идеей, символом возрождения, ее брендом.— Циник, Даша, циник — это ты еще культурно заметила, — расхохотался Оляля, — а вообще-то я самая последняя б…, покруче твоего Влада. Хотя я не сумел бы, как он, сначала за решетку всю эту сволочь сажать, а после перед ними на задних лапках скакать, хвостом крутить, на сладкую косточку в их руках облизываться. Скурвился твой генерал, Дашка, как последняя сука скурвился!— Ладно, с генералами все ясно, не в швейцары же ему было подаваться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17