Эта мысль, однажды
посетив мой разум, уже не дает мне покоя.
Я ускоряю шаг, почти бегу. Холм растет на глазах. Вот уже
различимы заросли сухой травы, сквозь которую я пробирался
недавно, вот я с разбегу врезаюсь в них и проделываю новую
просеку в соломенных джунглях.
Сердце начинает сдавать, и я сбавляю темп, останавливаюсь
отдышаться.
Солнце уже темнеет, медленно подходя к точке своего падения
за горизонт. Я делаю несколько дыхательных упражнений, чтобы
восстановить нормальный сердечный ритм.
Кто же я?
Эта мысль снова шилом врезается в мозг и я снова бегу.
Внезапно под ногами оказывается знакомая тропинка. Я
невольно убавляю темп, заставляю себя перейти на шаг.
Спокойнее, спокойнее. Ты просто пошел не в ту сторону. Надо
спуститься вниз и добраться до речушки, посмотреть на
собственное отражение. Только не волноваться так, ничего
страшного там я не увижу. Сейчас необходимо медленно идти по
тропинке, она ведет в ту же сторону. И не спеши, не спеши. Все
равно все узнаешь, раньше, позже - какая разница.
Вот, кстати, и кресло. Надо собрать и взять с собой.
Пригодится.
Только что я заметил. Странно, что раньше не обратил
внимания. В самом деле, странно, что в небе ни одной птицы.
Небосвод пустынен. И я как-то привык к этому, уже не удивляюсь.
Может, так и должно быть? Может, оттуда пришел огонь, пожравший
землю? Или это просто моя фантазия? Тогда, как объяснить...
Да что же я, черт побери?!
Опять остановка и отдых. На сей раз почему-то дрожат
колени, словно я участвовал в марафоне. Надо успокоиться. Так не
годится. Тем более, и тропинка ведет в нужную сторону.
Теперь я начинаю спускаться. Иду мимо березовой рощицы.
Кстати, и грибов тоже нет. Хотя, наверное, просто не сезон.
Тропинка постепенно становится все шире, на ней появляются
проплешины земли, почти белесые от частого хождения. Что-то
очень сомнительно, чтобы я столько раз ходил по ней взад-вперед.
Может я не один остался?
Остался?
Остался?
Остался?
Слово - как колокол: однажды ударив, оно медленно затихает
внутри меня, постепенно угасая.
Вот и речушка. Тропинка ведет прямо к ней, к мосткам, с
которых обычно женщины полощут белье. Все же с креслом тяжело
продираться сквозь заросли вереска, оно все время за что-то
задевает. Надо бы оставить его здесь, а потом вернуться.
Солнце медленно сползает к линии горизонта.
Тихо шелестит листва.
Плещется вода в речушке.
Рыбы там нет. Наверное, никогда и не было. Разве что ниже
по течению. Давно я там не бывал.
А ведь кресло надо отдать Хоупам. Я как-то совсем забыл об
этом. Брал на выходной, а сегодня уже понедельник. Хотя лучше
занести завтра, все равно они сейчас на дежурстве. Так что дом
закрыт. Да и оставить с извинительной запиской не очень хорошо,
ведь мы же соседи.
Я резко останавливаюсь. Нет, точно с головой не все в
порядке. Недаром фельдшер говорил, что мне необходимо
провериться в Городе, а он толк в этих делах знает. Тамошние
лекари куда опытнее нашего костоправа Брауна, чем-нибудь да
помогут.
А то, в самом деле, уже невтерпеж стало. Почти каждый вечер
заканчивается адской головной болью, так что и говорить
невозможно. Никуда это не годится. Хорошо еще в остальном -
порядок, а то совсем беда. Да взять хотя бы того же Стива Хоупа.
Вот кому с генами не повезло. И ничего, кряхтит, тужится, а
работает наравне со всеми.
Завтра перед сменой отдам ему кресло; извинюсь за задержку.
Думаю, не обидится. Да и новости может расскажет. Интересно
знать, что в Городе делается. Будет повод нашим женщинам
поболтать от души.
Кажется, я слышу чей-то крик. Оборачиваюсь, выдирая кресло
из вересковых зарослей, и вижу у своей халупки жену. Мэри машет
мне рукой, зовет ужинать. Давно пора, а то порядком
проголодался. Вроде и не делал ничего, а устал, будто дрова
грузил. Это же не работа - в кресле дремать.
Пока я бреду к дому, в голове возникает странная мысль.
Помню, кому-то я должен был сказать, что зовут меня Томас
Хартуэлл.
17.2.96

1 2