Ховстад (вполоборота к нему ). Вы на этом и строите свои расчеты?
Биллинг. Строю? Разумеется, я ни на чем ничего не строю.
Ховстад. И хорошо делаете. И на это секретарство в магистрате вам бы тоже не следовало рассчитывать. Могу вас заверить, вы его не получите.
Биллинг. А вы думаете, я этого не знаю? Но то-то и хорошо, что я его не получу. Такой отказ может только разжечь охоту бороться, подлить масла в огонь, а это весьма кстати в нашем захолустье, где редко что заденет тебя за живое!
Ховстад (продолжая писать ). Так, так.
Биллинг. Ну… они скоро обо мне услышат!.. Пойду теперь составлять воззвание к домохозяевам. (Уходит в комнату направо .)
Ховстад (сидя за конторкой, грызет ручку и медленно произносит ). Гм… да-а, так.
Стук во входную дверь.
Войдите.
Входит Петра.
(Встает .) Ах, это вы?.. Зашли к нам!
Петра. Да, извините…
Ховстад (подвигая ей кресло ). Не присядите ли?
Петра. Нет, благодарю, я сейчас уйду.
Xовстад. Вы с поручением от вашего отца?
Петра. Нет, я по своему делу. (Вынимает из кармана пальто книгу .) Вот тот английский рассказ.
Xовстад. Зачем же вы его отдаете назад?
Петра. Я не буду его переводить.
Ховстад. Да вы же так определенно обещали!..
Петра. Я тогда еще не прочла его. Да и вы сами, верно, тоже?
Ховстад. Нет, вам известно, я не знаю английского языка, но…
Петра. Хорошо, так вот я и скажу вам: поищите что-нибудь другое. (Кладет книгу на стол .) Это совсем не для «Народного вестника».
Ховстад. Почему же?
Петра. Потому что идет совершенно вразрез с вашими взглядами.
Ховстад. Ну, из-за этого-то одного…
Петра. Вы меня, кажется, не совсем поняли. Тут речь идет о том, как сверхъестественные силы покровительствуют так называемым «добрым» людям и все устраивают для них в конце концов к лучшему, а так называемые «злые» несут кару.
Ховстад. Да это же как раз отлично, как раз во вкусе большой публики.
Петра. И вы будете пичкать ее подобными произведениями? Сами вы ничему такому не верите. И отлично знаете, что в действительности так не бывает.
Ховстад. Вы совершенно правы. Но редактор не всегда волен поступать, как ему желательно. Часто приходится считаться со вкусами и мнениями публики… в менее важных вещах. Главное дело ведь политика… для газеты, о крайней мере; и если я хочу вести публику к свободе и прогрессу, мне нельзя запугивать ее. Увидав такой нравоучительный рассказ в «подвальном этаже» газеты, она охотнее поддастся тому, что печатается у нас в верхних. Доверие читателей к нам таким способом укрепляется.
Петра. Фу! Не может быть, чтобы вы расставляли своим читателям такие тенета: не паук же вы!
Ховстад (улыбаясь ). Спасибо за хорошее мнение обо мне. Оно и правда, это, собственно, не мое рассуждение, а Биллинга.
Петра. Биллинга?
Ховстад. По крайней мере он так выразился на днях. Биллингу и не терпится поместить этот рассказ, а я его не знаю.
Петра. Да как же Биллинг… со своими независимыми взглядами…
Ховстад. О, Биллинг такой разносторонний человек. Теперь он, говорят, добивается места секретаря магистрата…
Петра. Не верю, Ховстад! Как мог он пойти на это?
Ховстад. А уж это вы его самого спросите.
Петра. Вот чего никогда бы не подумала про Биллинга!
Ховстад (пристально глядя на нее ). Да? Разве это для вас такая неожиданность?
Петра. Да. Или, пожалуй, все-таки… нет. Ах, в сущности, не знаю…
Ховстад. Мы, газетные строчилы, народ неважный, фрекен Петра.
Петра. Вы это серьезно говорите?
Ховстад. Иногда мне так думается.
Петра. Ну да, в мелочах будничной жизни, это я еще понимаю. Но теперь, когда вы приняли участие в таком серьезном деле…
Ховстад. Это вы насчет дела вашего отца?
Петра. Ну да. Теперь, мне кажется, вы должны чувствовать себя человеком головой выше большинства.
Ховстад. Да, сегодня я что-то такое чувствую.
Петра. Не правда ли? Ах, вы избрали себе завидную долю. Пробивать путь не признанным еще истинам, новым, смелым взглядам… Да уж одно то, что вы безбоязненно заступаетесь за гонимого…
Ховстад. Особенно, если этот гонимый… гм… не знаю, как бы это выразиться…
Петра. Если он человек столь порядочный и глубоко честный… да?
Ховстад (понижая голос ). Особенно, если он… ваш отец, хотел я сказать.
Петра (пораженная ). Вот что!
Ховстад. Да, Петра… фрекен Петра.
Петра. Так вот что у вас на первом плане? Не самое дело? Не истина? Не великое сердце моего отца?
Ховстад. Да, да, само собой, и это тоже…
Петра. Нет, благодарю. Вы уже проговорились, Ховстад. И я вам больше ни в чем не верю.
Ховстад. И вы можете так сердиться на меня за то, что я главным образом ради вас…
Петра. Я сержусь на вас за то, что вы не были искренни с отцом. Судя по вашим разговорам, вам всего дороже была истина, благо общества. Вы провели и отца и меня. Не тот вы человек, за кого себя выдавали. И этого я вам никогда не прощу… никогда!
Ховстад. Вам бы не следовало говорить со мной таким тоном, фрекен Петра. Меньше всего теперь!
Петра. Отчего бы и не теперь?
Ховстад. Оттого, что ваш отец не может обойтись без моей помощи.
Петра (смерив его взглядом ). Так вот вы какой вдобавок? Фуй!
Ховстад. Нет, нет, я не такой! Это у меня так сорвалось с языка! Вы не думайте!
Петра. Я знаю, что мне теперь думать. Прощайте!
Аслаксен (из дверей типографии, торопливо, таинственно ). Разрази меня бог, господин Ховстад… (Увидев Петру .) Ай-ай, вот оказия!..
Петра. Книгу я вон там положила. Поищите другую переводчицу. (Идет к выходной двери .)
Ховстад (за нею ). Фрекен…
Петра. Прощайте. (Уходит .)
Аслаксен. Господин Ховстад! Послушайте!
Ховстад. Ну! Что там?
Аслаксен. Сам Фогт пришел в типографию.
Ховстад. Фогт?
Аслаксен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29