В пьесе Эрве идея – сенсационная, но написана она несовременно, это не модерн. Я не видела пустячок перед занавесом, который играет твоя жена, но все говорят, что это неожиданно, резко, щекочет! Я хотела бы, чтобы Эрве переработал мою роль в подобном духе. И с первого дня хотела, вы помните? Например, я его просила, чтобы, когда поднимется занавес, я была бы на сцене одна и ринулась на публику, как удар хлыста: «Дамы и господа!» Как Софи Демаретс в «Прощай, осторожность!»
Робер и Байар смущены – мы потом узнаем, почему, – и стараются это скрыть.
Робер и Байар. Да, да! Да, да!
Габриэль. Это было бы забавно!
Робер и Байар. Да, да! Да, да!
Габриэль. Я это предлагала не из пустого тщеславия…
Робер и Байар. Нет!
Габриэль…но в любом случае уже поздно!
Робер и Байар. Да…
Габриэль. Слишком поздно.
Робер и Байар. Да.
Габриэль. У вас такой вид, как будто ваши мысли заняты другим?
Робер и Байар. Нет!
Габриэль. Если вам не интересно со мной разговаривать, могу вам песенку спеть. Есть там в пьесе одна фраза, она меня настораживает: «Я не собака, я – женщина. Я имею право на уважение». А я разве не имею права на уважение? Ведь имею же!
Габриэль гордо выходит, Робер ее провожает.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Байар подходит к портрету Наполеона (увеличенная известная гравюра Изабе), прикрепленному кнопками к стене.
Байар (просто, довольно улыбаясь). Однако я действительно на него похож.
Робер. Просто фантастика!
Байар. Кажется, мне пришла хорошая мысль насчет третьего действия – я буду в шляпе.
Робер. Хорошо, будьте в шляпе.
Байар. О нет! В шляпе нельзя.
Робер. Да, нельзя. (Выходит.)
Байар (один, смотрясь в зеркало). «Прямое попадание! Мюрат, в атаку справа! Су, слева! Ланн, в центр!»
Кристиан (входит, все еще в мундире). Эге! Папаша, на сцену.
Байар. Бегу! (Выходит.)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Входят Эрве и Робер.
Эрве. Так, часы для четвертого действия – на каких мы остановимся? (Указывает на несколько различных каминных часов, выставленных на столе.) Я бы взял эти.
Кристиан (указывая на часы) . А я – эти.
Эрве (указывая на третьи часы). В таком случае возьмем третьи, и дело с концом!
Робер. А я! Я еще ничего не сказал, я! Нас здесь трое, в моем кабинете, и решают все, кроме меня! Никто не спрашивает моего мнения! Никто даже не замечает, что я существую! В этом театре за все плачу я! Газ, электричество, жалованье! И я не имею права даже выбрать часы!
Эрве. Он прав.
Кристиан. Конечно, он прав, в чем дело!
Эрве. Выбирай. Давай! Давай, Робер!
Робер. Мне кажется, я не требую слишком многого.
Эрве. Ну, выбирай же, Робер!
Робер. Спасибо, Эрве. Ты добрый человек. Вы знаете, мне уже так давно не предоставлялся случай проявить инициативy. Я не должен, конечно, всем на это жаловаться…
(Колеблется, рассматривая часы.)
Эрве. Ну вот. Эти – отличные. (Насильно вкладывает одни часы в руки Роберу.)
Робер. Да, правда эти подходят.
Эрве. Кристиан, иди за «электронами».
Слева врывается разгневанная H и ко ль. Она в костюме. За ней – Габриэль в пеньюаре.
Hиколь. Умоляю тебя, моя дорогая, я прекрасно понимаю, что тебя не интересует то, что я делаю, поэтому будь добра, не морочь нам голову своим парикмахером. Ты не пришла вчера в зал, потому что не хотела видеть, как я играю, и все.
Шум голосов. Входят Байар и «электрон».
Эрве. Просмотрим еще раз самое начало! Все садитесь! По местам! Вопросов нет?
Hиколь. Есть. Я не могу разобраться в одной реплике. «Во время осады женщин выгнали, как собак. Надеялись таким образом научить их собачьей преданности. Но вместо этого они потребовали себе модные манто из канадской собаки». При чем тут собаки?
Эрве. Здесь у меня игра слов.
Николь (сбитая с толку). Какая игра, если женщин выгоняют? Почему это надо говорить Королеве Соединенных Штатов Мира?
Эрве. Потому что она идиотка. Просто потому, что она идиотка.
Hиколь. Теперь ясно! Теперь я ее понимаю.
Робер. Я записал несколько замечаний.
Эрве. Записал – и хорошо, оставь их при себе… Пройдем начало, самое начало. Там что-то не так, не так, как надо. «Электроны»… Внимание! Николь.
Звучит конкретная музыка.
Эрве (подпевает). Вы!
Электроны.

Один в другом, один в другом,
Мы – электроны,
Один в другом, один в другом,
Мы против ионов!

Эрве. Совсем не так. Вчера, на репетиции, я просил вас, чтобы вы не считали себя электронами. Вы лезете вон из кожи чтобы влезть в кожу электрона, но у него нет кожи! Вы играете мне пьесу, в то время как я написал антипьесу! Вы говорите мне позитивным тоном текст, который я написал в отрицательном ключе! Я хочу создать негативный театр, театр за декорациями, театр под сценой, театр вне публики! Внетеатральную театральность! Яснее уже нельзя сказать. (Напевает мотив.) А! Забыл! Некогда было выучить наизусть!
Электроны.

Один в другом, один в другом,
Мы – электроны,
Один в другом, один в другом,
Мы против ионов!

Hиколь (по роли). «Дамы и господа!»
Габриэль. Что-о-о?… Что ты сказала?
Hиколь. Я сказала: «Дамы и господа».
Габриэль. Значит, ты атакуешь: «Дамы и господа!»?
Hиколь. А что, ты что-нибудь имеешь против?
Габриэль. Ты ей, ей дал «Дамы и господа»?
Эрве. А ты что, имеешь право собственности на «Дамы и господа»?
Габриэль. Да! И ты это прекрасно знаешь!
Кристиан. Пойдемте, электроны, это не для вашего возраста.
«Электрон ы» выходят.
Hиколь. Послушай, дорогая, я очень огорчена, что ты не пришла смотреть, как я репетирую, но когда ты приходишь, я совсем репетировать не могу. Тебе что ни сделай…
Габриэль (не слушая ее, к Эрве). «Дамы и господа», сразу после занавеса, в публику, как пощечина, этого не было в первом варианте, которым я в тебя запустила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25