- Федор откинулся на спинку кресла и в задумчивости поднес мою руку к губам. - Как думаешь, были ли у Эммы Францевны партийные деньги на самом деле, или это ее очередная "маленькая мистификация"?
- Теперь об этом знает только она сама, вернее, ее дух... Ой, что это с Гошей.
Мой верный терьер стоял у одного из шкафов, украшавших будуар. Он шумно втягивал воздух, прислонив нос к щели между дверцами. Точно также он обнюхивал ореховый шкаф в день нашего прибытия в имение.
- Осторожно, там может быть еще одна мумия, - предупредила я Федора и спряталась за его спину.
Смелый филолог распахнул дверцы. Среди шелковых шарфов, меховых горжеток и кашемировых накидок скрючился Галицкий. Он сидел в неудобной позе, подтянув ноги и свесив голову вниз, руки безвольно упирались в пол шкафа тыльными сторонами ладоней.
- Бедный Галицкий, - всхлипнула я. - Его-то за что?
Федор тронул Льва Бенедиктовича за плечо. Тело выпало из шкафа и ожило. Галицкий задвигал руками и ногами, уселся на восточном ковре, и принялся растирать ладонями лицо.
- Господи, как я устал... - проговорил он и посмотрел на нас красными воспаленными глазами. - Что вы здесь делаете? Зачем трогали компьютер?
- Галицкий, Вы здесь давно спите? - не обращая внимания на его вопросы, спросил Федор.
Лев Бенедиктович поднялся на ноги и прогнулся в пояснице.
- Не Ваше дело, - сердито буркнул он. - Я здесь нахожусь по просьбе Эммы Францевны. Кто вам разрешил включать компьютер?
- Эмма Францевна умерла.
Галицкий прекратил делать зарядку и метнул взгляд на дверь в спальню.
- Я Вам не верю!
- Напрасно. Тело уже увезли на вскрытие. Если это убийство, Вы первый на подозрении. Сядьте.
Галицкий послушно опустился в рекамье.
- Все равно, на Ваши вопросы я отвечать не собираюсь. Я нахожусь на работе. Я частный сыщик. Вот моя лицензия.
Лев Бенедиктович протянул Федору документ. Тот дотошно изучил все надписи, сличил фотографию с оригиналом и сказал:
- В дате срока действия документа подретуширована последняя цифра. Что будем делать?
- А сам ты кто такой? - завопил истошным голосом бывший сыщик. Уж, не из милицейских ли? Лицо мне твое, вроде, знакомо.
- Нет, я из гостей Эммы Францевны, а называть меня можешь просто: Федор Федорович, - по-барски взмахнул он рукой и скучным голосом спросил: - Где, когда и при каких обстоятельствах Вы, гражданин Галицкий, убили и спрятали труп Климовой Елизаветы Петровны?
Лев Бенедиктович сжался в рекамье и затравленно посмотрел на меня. Я мило улыбнулась ему в ответ.
- Я не убивал! Она сама таблеток наглоталась, и письмо оставила прощальное. У Эммы Францевны оно в сейфе лежит. А закопать в лесу барыня велела. Я тут ни при чем! А за захоронение в неположенном месте нет уголовной ответственности!
- Как Вы объясните причину самоубийства гражданки Климовой?
- Письмо она получила от жениха. Он ей отворот-поворот, вот она и наложила на себя руки.
- Лжете! - по-прокурорски загремел Федор. - Что было в письме?
- Не знаю! - закрестился Лев Бенедиктович совсем, как домоправительница. - Я письмо через Глашу передал нераспечатанным. Это она мне потом сказала, что Бурцев от Лизы отказался.
- Когда Вы познакомились с Бурцевым?
- Прошлой весной в Бадене. Я сопровождал Эмму Францевну в качестве телохранителя.
- Где закопали труп Климовой?
- В орешнике, напротив большого камня, у речки.
- Так, вернемся к нашим баранам. Как долго Вы сидели в шкафу?
- Уже сутки. Эмма Францевна позвонила вчера утром и просила срочно приехать. Я приехал. Она посадила меня в этот шкаф и велела сторожить компьютер, чтобы никто к нему не подходил.
- Расскажите, что Вы видели ночью.
- В двадцать два пятьдесят Эмма Францевна вошла в будуар. Что-то писала, сидя у бюро. В двадцать три пятнадцать вышла. Почти сразу послышались голоса в малой гостиной, но кто там разговаривал, я не разобрал. Звукоизоляция в доме хорошая. Вот как раньше строили!.. В двадцать три тридцать барыня вернулась в будуар и почти час работала на компьютере. Потом ушла к себе, и больше я ничего не слышал, если не считать слабый звон посуды внизу около часа ночи. Утром пришла Глаша и долго прибиралась. Где-то в это время меня и сморило. Господи, уже вторые сутки без сна... А что случилось с Эммой Францевной?
- При необходимости Вам сообщат.
Галицкий деликатно зевал в кулак, Федор ходил из угла в угол, огибая по дороге многочисленные кресла и столики с безделушками, я смирно сидела в кресле.
- Скажите, Лев Бенедиктович, а прошлой ночью, когда была гроза, Вы по личной инициативе сидели в шкафу? - осмелилась спросить я.
Галицкий отвернулся и засопел, как Гоша, когда я застаю его на месте преступления - валяющимся на хозяйской кровати.
- Что просила Ариадна у Эммы Францевны?
- Галицкий, отвечайте. Ваша свобода в Ваших руках, - давил Федор на щуплого филера.
- Она просила продать ей какие-то фермуары, - нехотя выдавил он из себя.
- Фермуары - это как-то связано с мемуарами? - удивился Федор.
- Нет, это застежка из драгоценных камней на ювелирных изделиях, просветила я мужчин.
- Галицкий, какие еще задания Вы выполняли для Эммы Францевны?
- Слежкой занимался, - угрюмо процедил он.
- За кем?
- За кем скажет, за тем и следил.
- Поконкретней, пожалуйста.
- Ну, она мне давала имена людей и домашние адреса, а я изучал их образ жизни.
- Что за люди?
- Да разные были: чиновник, музыкант, врач, рабочий на стройке, бандит среднего масштаба, банкир... всех и не упомнишь.
- Какие сведения о них Вы добывали?
- Распорядок дня, круг общения, привычки...
- Зачем Эмме Францевне нужны были эти сведения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54