1945) – американский рок-музыкант.

льющейся из музыкального автомата, не может нравиться «творчество» Клио Рио. Из-за этой маленькой детали я чуть было не воспылал к нему симпатией, но запретил себе подобную слабость.– Вы не могли бы прояснить мне один момент? – говорю я.– Разумеется. – У Лореаля белая девчачья кожа, усеянная коричневыми веснушками, и я готов поклясться, что он слегка нарумянил щеки. Он верен своему одеколону с запахом гниющей гуайявы – это амбре заставляет бармена держаться от нас подальше. То и дело Лореаль отработанным движением откидывает с лица волосы, и его блестящая грива рассыпается по плечам.– Мне казалось, звукозаписывающие компании не выпускают сингл, пока не готов весь альбом, но песня «Я» вышла уже несколько месяцев назад. Странно, – говорю я, – что диска Клио Рио все еще нет.– У нее контракт с небольшой компанией, а там дела делаются иначе. – Сейчас Лореаль уже не так радуется, что я все конспектирую. – Кроме того, она такая перфекционистка. Хочет потратить побольше времени, но сделать все по-своему. Но вы правы, на нее давят, чтобы она заканчивала альбом поскорее – и он почти уже готов. Фактически все упирается в одну песню.– Какую?– «Сердце на мели». Так называется и сам альбом.– Это та песня, что она пела на похоронах? – уточняю я.– Меня там не было, – многозначительно отвечает Лореаль, – но мне говорили, что она ее пела.Тут нам приносят еще по пиву, и он быстренько хватает свою кружку.Чтобы не прерывать разговор, я спрашиваю, слышал ли он, что случилось с Джеем Бернсом.– Слышал, мне Клио сказала. О-хре-неть! – отвечает он. – Джей должен был сыграть для «Сердца на мели».– А другие «Блудливые Юнцы» работают с Клио?– Не-а, – отзывается он в промежутке между глотками. Я жду, упомянет ли он сегодняшнюю встречу с Тито Неграпонте, но он говорит: – У Джимми была хорошая команда, но Клио нужен собственный звук. Вот так.Он встает, лезет в карман джинсов и кидает на барную стойку двадцатку:– Послушайте, мне пора двигать. Если вам что-то еще понадобится, позвоните в «Лысина Рекорда», это в Лос-Анджелесе, и спросите менеджера по связям с общественностью. Кажется, Шерри ее зовут.– Спасибо, Лореаль.Он улыбается и протягивает мне руку, она вся влажная от кружки.– А как, вы сказали, ваше имя?– Вудворд. Боб Вудворд. – Я диктую ему имя по буквам. Он тупо кивает. – Удачи с альбомом! – говорю я.– Спасибо, братан.Тут я подчиняюсь внезапному капризу подпортить ему мозги.– А вас все это не пугает? – спрашиваю я, когда мы направляемся к выходу.– Что «все»?– Сначала Джимми Стома, потом Джей Бернс – как будто на альбом Клио Рио наложено проклятие?Лореаль вскидывает голову, отбрасывает назад волосы и смеется:– Черт, приятель, это просто музыкальный бизнес. Люди каждый день умирают. 18 В девять пятнадцать утра в воскресенье мне звонит Эмма:– Привет. Ты проснулся?Я с трудом держу трубку. Мои веки будто намазаны засохшей грязью. Вчера я выпил всего три пива, так что это не похмелье; я просто вымотался. А Эмма бодро щебечет:– С тобой все в порядке? Как поживает статья?Я припоминаю, что Эмма варит отличный эспрессо, и похоже, она уже успела выпить не меньше семи чашек.– У тебя на сегодня запланированы какие-нибудь интервью? Я подумала, может, тебе нужна компания?– Конечно, – отвечаю я, будто нет ничего особенного в том, что Эмма вдруг стала моей закадычной подругой. – Но сначала ответь: ты меня целовала прошлой ночью?– Хммм.– Когда я лежал на диване?– Да, полагаю, это была я.Я слишком слаб и не понимаю, заигрывает она или издевается.– Мне нужны пояснения, – говорю я.– Насчет поцелуя?– Именно. Как бы ты его описала?– Дружеский, – без колебаний отвечает она.– Не любовный?– Не думаю, Джек.– Потому что мне он показался как раз таким.– Ты был нездоров. Ты не мог адекватно воспринимать действительность. – По телефону ее не так-то просто раскусить. – Так как насчет сегодня? – переспрашивает она. – Хочешь, заеду за тобой?– Отлично. Мне нужно поговорить со своим источником в Беккервилле. – Теперь я даже говорю, как Вудворд. Как будто я хочу произвести на нее впечатление. Осталось только сказать, что встреча состоится на подземной стоянке! На подземной стоянке в ходе расследования скандала вокруг Уотергейта Боб Вудворд нередко встречался с анонимным информатором, известным как Глубокая Глотка.

– Договорились, – радуется Эмма. – Через час буду у тебя.
Можно многое узнать о людях по их манере водить машину. Анна, которую я любил, несмотря ни на что, была отвратительным водителем: невнимательная, болталась из ряда в ряд и, что хуже всего, ездила со скоростью черепахи. По сравнению с Анной моя восьмидесятитрехлетняя бабка – просто Шумахер. А Эмма, к моему удивлению, оказалась самой что ни на есть чумовой гонщицей. Она мчится по шоссе со скоростью девяносто две мили в час, искусно лавируя между немногочисленными машинами. Она говорит, что без ума от своей новой тачки.– Бензина жрет мало и прекрасно подходит и для шоссе, и для города, – делится она со мной, отхлебывая из пластиковой бутылки минералку. В последнее время практически все, кого я знаю, возят с собой минеральную воду. Наверное, мне надо бы последовать их примеру, ведь я в том возрасте, когда камни в почках уже дают о себе знать. Похоже, я высказал эту мысль вслух, потому что теперь Эмма расхваливает возможности современного ультразвукового лечения: ее отцу успешно раздробили камни в мочеточниках. Да-да, ее отцу.Я не могу удержаться и спрашиваю, сколько ему лет.– Пятьдесят один, – отвечает она, и я, понятно, радуюсь, что у нас с ним разница в четыре года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111