– Поганая жаба попалась.
Навыки Сцинка в выделении токсина и подготовки его к ингаляции вызывали большие сомнения. Судя по его нынешнему состоянию, фармакологию он провалил.
– Садитесь к огню, – сказала Бонни.
В пригоршне губернатор, словно мячики для гольфа, держал кожистые крапчатые яйца. Августин насчитал дюжину.
– Ужин! – радовался Сцинк.
– Что это?
– Яйца, мой мальчик!
– Чьи?
– Представления не имею.
Губернатор смотался к бивуаку рабочих и через пять минут вернулся со сковородкой и тюбиком кетчупа.
Вне зависимости от биологической принадлежности яйца в жареном виде оказались отменного вкуса. Августина впечатлило, как Бонни уплетала их за обе щеки.
После еды Сцинк заявил, что пора на боковую.
– Завтра трудный день. Забирайтесь в мешки, а я в кусты, – сказал он и исчез.
Августин вернул сковородку представителям Огайо – они были дружелюбно пьяны и мирны. Потом они с Бонни сидели рядом и смотрели на умирающий костер, но почти не говорили. После первой атаки москитов нырнули в один спальник и застегнулись с головой.
– Как две черепахи под одним панцирем, – сказала Бонни.
Они обнялись, беспричинно хихикая в тесной темноте. Потом Бонни отдышалась и заявила:
– Как здесь жарко!
– Август во Флориде.
– Все, я раздеваюсь.
– Ничего подобного.
– А вот и да. И вы мне поможете.
– Бонни, надо поспать. Завтра трудный день.
– А я хочу трудную ночь, чтобы ни о чем не думать. – Стягивая одежду через голову, она в ней запуталась. – Помогите бедной девушке, добрый господин!
Августин подчинился. В конце концов, они вполне взрослые, зрелые и весьма разумные люди.
19
Гибель Тони Торреса не прошла незамеченной в убойном отделе, поскольку даже в Майами людей распинают нечасто. В послеураганной лихорадке большинство уголовных расследований застопорилось. На дорогах царил хаос, и в полицейском управлении катастрофически не хватало людей: весь имевшийся офицерский состав, невзирая на чины, направлялся на регулирование движения, пресечение мародерства и сопровождение конвоев с помощью. Расследование случая с неизвестным латинотрупом # 92-312 (так причудливо озаглавилась папка с делом об убийстве Тони Торреса) срочным отнюдь не являлось, и это подкреплялось фактом, что ни друзья, ни родственники не пришли опознать тело, а стало быть, потерпевшего никто не разыскивал, и, следовательно, его смерть никого особо не обеспокоила.
Через два дня после обнаружения трупа эксперт, снявший у него отпечатки пальцев, прислал в морг сообщение по факсу: распятый обрел свое подлинное имя – Антонио Родриго Гевара-Торрес, сорока пяти лет. Отпечатки покойного мистера Торреса имелись в картотеке, поскольку уже в зрелом возрасте он ступил на скользкую дорожку и подделал тридцать семь чеков. Если бы один из этих чеков не предназначался к оплате «Ассоциацией филантропической помощи полиции», Тони Торрес, вероятно, ушел бы от наказания. Дабы избежать отсидки, он признал себя виновным и поклялся полностью возместить ущерб, но вскоре забыл о своем обете, закрутившись на новой работе в должности младшего компаньона трейлерной франшизы «Доступное Жилье А-Плюс».
За давностью дела домашний адрес и телефон Тони Торреса, записанные в протоколе, устарели. В новом справочнике фирма «А-Плюс» вообще не значилась. Три бесплодных запроса весьма обескуражили молодого детектива, которому поручили дело распятого жулика. Сыщик с облегчением вздохнул, когда лейтенант приказал отложить расследование и отправляться в Катлер-Ридж. Детективу надлежало поставить машину прямо на перекрестке Эврика-драйв и 117-й авеню, чтобы заблокировать движение для проезда президентского кортежа.
Юный оперативник вспомнил о погибшем аферисте и торговце только через два дня, когда в полицейское управление позвонила взволнованная дама, которая представилась женой пострадавшего.
Авила позвонил в службу сопровождения «Джентльменский выбор» и попросил к телефону Морганну. Шлюха взяла трубку:
– У меня уже полгода другое имя. Я теперь Жасмин.
– Ладно. Жасмин.
– Я тебя знаю, красавчик?
Авила напомнил о бурной пьяной ночи в мотеле на Уэст-Флэглер-стрит.
– Ух ты, – хмыкнула Жасмин. – Круг подозреваемых сузился примерно до девяноста мужиков.
– Ты была с подругой. Ее звали Дафна или Диана, не помню. Рыжая, с татуировкой на левой титьке.
– Какая татуировка?
– Что-то вроде воздушного шарика.
– По нолям.
– Ты наверняка запомнила парня, который вас позвал. Такой жуткий фраер с перекошенной мордой.
– Маленький Пепе, который обгорел?
– Нет, не обожженный Пепе. Того мужика звали Щелкунчик. У него еще жуткая кривая челюсть. Вспомни. Мы выпивали, потом он уехал из города.
– Не-а, без просвета, – сказала Жасмин. – Какие планы на вечер, папашка? Хочешь, встретимся?
Какой бездушный, дерьмовый мир! – подумал Авила. Здесь уже не существует понятия дружеской услуги, один корыстный интерес.
– Встретимся в «Сиге», – буркнул Авила. – В девять часов в баре.
– Ай ты моя умничка!
– Ты все еще блондинка?
– Это как пожелаешь.
Авила опоздал на двадцать минут. Он долго стоял под горячим душем после еще одной вылазки к тайнику с деньгами. От воды швы в паху саднили.
Жасмин сидела у стойки и потягивала из бутылки «Перрье». На ней были едва различимая алая мини-юбка и устрашающий парик в стиле Кэрол Чаннинг. Духами несло, как из фруктовой лавки. Авила осторожно опустился на табурет, заказал пиво и сунул в руку Жасмин свернутую стодолларовую купюру.
– Теперь я тебя вспомнила, – ухмыльнулась проститутка.
– А Щелкунчика?
– Ты – пискун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112