Жан (ошеломленный). Нечего притворяться!..
Туанон. Если, несмотря на свое слово, вы осмеливаетесь держать Танкреда в плену, маршал сумеет заставить вас вернуть ему свободу: он мне обещал, он мне поклялся в этом. Ведь для того чтобы освободить Танкреда из ваших рук, чтобы спасти ему жизнь, я согласилась играть перед вами подлую роль.
Жан (глядя на Туанон, как помешанный). Подлую роль!
Отец. Что хочет сказать эта женщина? Что за тайна, в которую я не смею проникнуть?
Жан. Слезы, слезы?
Табуро (живо Психее). Осмелиться говорить ему подобные вещи! Но вы хотите, чтобы он убил вас?
Туанон. Ах, не все ли мне равно! Танкред отомстит за меня. Танкреда дайте мне, Танкреда! Целых два года я все выстрадала, дерзнула на все, чтобы его увидеть, и я его теряю в самую великую минуту, которая должна бы вознаградить меня за столько жертв! О, нет, нет, Боже мой! Это невозможно. (Она разражается слезами и закрывает лицо руками).
Табуро (Жану, который скрестив руки, пристально смотрит на Туанон). Не слушайте ее, генерал! Волнения, перенесенные ею во время плена, так перевернули бедную женщину, что ее голова... вы понимаете, наконец, между нами? Не обращайте внимания на то, что она болтает! (Видя, что отец Жана медленно приближается, скрестив руки на груди, Табуро говорит ему). А вы, сударь мой, вместо того чтоб стоять, помогли бы мне, черт возьми! Раз вы знаете Кавалье, уведите его поскорей, а я постараюсь увести Психею! Вы не знаете, какие беды могут выйти из этой роковой встречи? Тут любовь поставлена на карту, и дьявольская любовь, не с ее стороны, а со стороны этого бедняги Кавалье, который врезался по уши... Ну, черт подери, что тут поделаешь? Человек молодой пылкий, честолюбивый... Но вот теперь беда... Я дрожу. Ведь раз Психея забрала себе что-нибудь в голову, сам дьявол ее не удержит. Если вы, в чем я не сомневаюсь, когда-нибудь были влюблены, вы это поймете... Но уведите его, ради Бога, уведите!
Отец (бросая молниеносный взор на Табуро, но не отвечая ему). Итак, я не знал всего. О какой ловушке говорят тут? Что общего между честолюбием моего сына и этой женщиной? Создатель, пошли мне силу выслушать все!
Жан (все время пристально глядя на Психею с видом помешанного). Я не знаю, где я, не грежу ли я. Но нет, нет! Вы здесь. Это вы, вы наверно. Но отчего же я сейчас почувствовал смертельный холод, голова закружилась, мне показалось, что я заглянул в кровавую пропасть?... Смутные подозрения мелькнули в уме моем, как ужасные видения. (Зловеще смеясь). Однако чего ради эти безумные страхи? Эта усталость, гнетущее состояние. Эти два дня я столько испытал, столько страдал!.. Не показалось ли мне, будто вы говорили о подлой роли? Что могут означать эти слова? Ничего, ничего, не правда ли? Но вы не отвечаете. О, ответьте, ответьте! Вы этого не говорили, это невозможно... Подойдите, подойдите, я скажу вам отчего. (Он берет ее и подводит к окну, которое резко распахивает. При свете потухающего праздничного огня видна площадь, наполненная народом. Слышен ропот, новые крики: «Кавалье – изменник, проклятый!») Вы видите эту угрожающую толпу, не правда ли? Вы слышите эти крики? Это мои братья проклинают меня. Женщина любила меня. Она была молода, прекрасна, она меня любила с набожной, с неизменной материнской нежностью. Эта женщина была обесчещена маркизом Флораком, но она осталась такой чистой, такой великой, она дала мне столько доказательств святой и глубокой любви, что однажды я поклялся ей перед людьми и Богом взять ее в жены. И вот, я изменил ей этой священной клятве, я попирал ногами эту непорочную женщину, у меня хватило святотатственной дерзости упрекнуть ее в преступлении, жертвой которого она была. Ну, теперь понимаете? Ведь все это для вас, для вас! Ну, так возможно ли, чтобы вы обманули меня? Нет, нет, графиня де Нерваль, вы поклялись отдать мне свою руку. И клянусь адом, вы сдержите свое слово!..
Туанон. Но маркиз де Флорак, где же он?
Изабелла (медленно входит и останавливается неподвижно в нескольких шагах от двери). Маркиз де Флорак искупил свое преступление. Жан. Изабелла!
Табуро. Севенка! Наш проводник в Алэ.
Туанон (бросаясь к Изабелле). Маркиз де Флорак, говорите вы? Где он, где он?
Изабелла (показывает Психее медальон). Знаешь ты это?
Туанон. Портрет его матери, с которым он никогда не расставался. (Страстно целует его). Он окровавлен, его славной кровью, может быть! Танкред, мой Танкред! (Раздирающим душу голосом). Я больше не увижу его! Но нет, ты лжешь, это жестокая шутка.
Изабелла (пристально смотрит на Туанон и прибавляет с диким смехом). Ты, значит, любила его? А, тем лучше. Если смерть его мстит за меня, она и для тебя является ударом.
Жан (с взрывом дикой радости). Флорак мертв? Кто убил его? Я ему дал пропуск.
Туанон. Вы видите, у него был пропуск. Прекратите же эту жестокую шутку! Вы ненавидите меня, думая, что я люблю того, кого вы любите. О, не думайте этого! Моя жизнь, мое сердце, все принадлежит Танкреду.
Изабелла (Жану). Ну, Жан Кавалье, ты слышишь ее, эту знатную даму, эту графиню?
Туанон. Я – графиня? Никогда в жизни! Это – пустой титул, который я приняла.
Жан. Что она говорит?
Туанон. Простите мне эту ложь. Вилляр знал честолюбие Кавалье и знал, что я способна на все, чтобы спасти Танкреда. Вилляр хотел заставить Кавалье отречься от своего дела и служить королю, заманив его обещаниями чинов и почестей. Он подумал, что моя внешность и выдуманный титул заменят мне все очарование, необходимое для того, чтобы отвлечь Кавалье от дела, которому он служил, и...
Жан (с бешенством отчаяния). Но кто же ты, демон, дьявол, – ты, погубившая меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154