Большой и черный, как сама ночь, козлище, с поразительно красивой бородой, ловко работая челюстями, безбоязненно подошел к самой обочине, словно заранее зная, что именно по его племенному делу едет этот парень и приветливо машет кепкой подскакавшему Кузьме.
– Здравствуй, Гафон! – едва сдерживая шустрого, серой масти конька, почерневший от загара Кузьма улыбчиво сверкнул зрачками.
– Здравствуй, Кузьма!
– Заезжай, гостем будешь.
– На обратном пути! – крикнул Агафон.
– Куда едешь? – Кузьма скакал по обочине вровень с машиной, волоча на ременном темляке чоблок – хорошо отструганный березовый кол с круглым на конце утолщением, похожим на булаву. Этим чоблоком чабан одним ударом сваливает волка.
– Едем в совхоз «Степной», – ответил Агафон.
– Постой маленько. Дело есть! – крикнул Кузьма через конскую голову.
Володя остановил машину. Кузьма пояснил:
– Совсем недавно туда поехал Антон, наш секретарь райкома. У меня тут был, по горам ходили, у родника чай пили вместе, над Потапом смеялись.
– Над каким Потапом?
– Да вот он бежит!
Агафон выглянул из кабинки. К ним подбегал, мотая своей кудлатой бородищей, тот самый козел. За ним, повизгивая, прыгали четыре огромные скуластые собаки огненно-рыжей масти, с подпалинами.
– Наш Потап каждую машину встречает, – пояснил Кузьма. – С прошлого года знает, что они возят дыни, арбузы, кукурузные початки.
Попрощавшись с Кузьмой, поехали дальше. Скоро поднялись на равнинный сырт, бескрайне зеленевший хлебами. Часам к двенадцати, спустившись с сырта, выкатили на грейдер, засыпанный мелкой уральской галькой. Здесь уже шел большой тракт Оренбург – Орск, вдоль которого буйно шумели зелеными ветвями широкие лесозащитные рощи сильно подросшего клена и мелколистого вяза. Иногда в тени деревьев попадались грузовики, стоявшие под брезентом, вился дымок.
– Шоферы дальних рейсов отдыхают, – проговорил Володя. – А раньше была голая степь да пылища.
Слева пышной зеленой лентой по обоим берегам Урала тянулся тугай, ярко освещенный белесым полуденным солнцем. На гривах черными квадратами пластались поля. Недоумевая, почему на них нет всходов, Агафон спросил Володю, что тут посеяно.
– Бахчи. Плетей-то еще нет. Здесь у них в прошлом году арбузов гектаров сорок под снег пошло. Арбузов было как накатано.
– Почему же под снег?
– Не успели вывезти. Хлеба надо было убирать.
– А первая ферма далеко? – спросил Агафон. Он помнил, что его дорожный знакомый комбайнер Илья Михайлович живет на первой ферме.
– Тут близко, – ответил Володя.
Сюда и решили заехать в первую очередь.
Илья Михайлович встретил гостя около веранды, которую он только что закончил красить. Дом его стоял отдельно на пригорке, окруженный молодыми кленами. У стены громоздко маячил комбайн, укрытый пологами. В отдалении за дорогой виднелись длинные, ветхого вида строения. Нетрудно было догадаться, что это свинарники. Они ничем не отличались от старых строений Чебаклинского совхоза.
– Вот молодец! Ей-бо! Удружил! А я часто вспоминал, как, думаю, попутчик-то мой прижился, – с радушной искренностью басил Илья Михайлович и, не дав гостю опомниться, решил: – Ты маненько посиди на завалинке, а мы с Володей на его драндулете в школу смотаемся, женку предупредить надо да в потребиловку завернуть.
– Не хлопочите, Илья Михайлович. Мы ненадолго.
– Там видно будет… – Хозяин подмигнул Володе. Тот рассмеялся, видимо, хорошо зная повадки Ильи Михайловича.
– Если вы насчет вина, то имейте в виду, я не буду. А Володя за рулем.
– Ишо чего! Запомни, у нас такой порядок: заехал в гости, будь человеком.
Илья Михайлович прыгнул на подножку. Смотались они в самом деле очень быстро. Вместе с ними приехала жена Ильи Михайловича, Дина Пантелеевна, молодая полнолицая женщина в белой нейлоновой блузке; выйдя из кабины, она показала мужчинам, какую нужно поймать курицу и зарубить.
Через минуту после знакомства в ее крепких проворных руках гремел начищенный самовар. Однако и от чаепития Агафон отказался, наперед зная, что за этим последует. Илья Михайлович открыто пронес по бутылке в каждой руке, да из карманов комбинезона выглядывали еще какие-то цветастые головки. Встречали уральцы хлебосольно, но на такой соблазн Агафон не пошел, твердо настояв на том, чтобы сначала поехать на центральную усадьбу.
– Правильно, сначала нужно дело, – поддержала его Дина Пантелеевна.
– Ладно, раз уж так, – согласился Илья Михайлович. – Ты, Володя, командуй тут, да, кстати, разбери свою коробку скоростей. Так гремит, что и обратно не доедете. А я гостя с ветерком – на своем «Ковровце».
По грейдеру «Ковровец» бежал ходко. В лицо Агафона бил терпкий полынный запах, с боку ветер мотал верхушки кленов, мягко уплывали близкие горы, в которые упирались зеленые концы загонов.
– Ты обязательно к нашему Василию Васильевичу зайди, к директору, – говорил по дороге Илья Михаилович. – Про стоимость нашей беконки спроси!
К Громову, директору совхоза, Агафон попал сразу же. В длинном коридоре большого каменного здания ему повстречался какой-то верзила в длинных, по локти, шоферских перчатках. Он и привел к кабинету директора. Приемная оказалась пустой. Агафон беспрепятственно открыл дверь и сразу увидел секретаря райкома. Попятившись, он стал медленно закрывать дверь. Константинов поманил смутившегося парня рукой. Он сидел за красным столом прямо против двери и пил чай. Громов же сидел на своем директорском месте и разговаривал с высокой некрасивой девицей, очевидно, своей секретаршей.
– Ты, Василий Васильевич, считай, что нас здесь нет, занимайся своей текучкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103